Есть, однако, в мировой историографии несколько пусть и косвенных, но все же интересных версий, пытающихся объяснить предсмертную патриотическую истерию, сотрясавшую культурную элиту России в начале XX века. Было бы недобросовестно, да и нелепо их
Ferguson Niall. Empire. 2002. P. 249.
Cited in Foreign Affairs. 2008, May/June. P. 22.
игнорировать. Попробуем в них разобраться.
Честно сказать, работа эта сложнейшая. И потребует она от читателя почти такого же напряжения мысли и терпения, какого потребовала от меня. Но избавить от неё читателя я не могу. Просто потому, что, не пройдя вместе со мною по всем мыслительным тропинкам, по которым шли к разрешению этой громадной загадки сильные умы наших предшественников, не сможет он быть уверенным в правомерности её решения, предложенного ниже.
[лава девятая
Версия Хатчинсона ^^ петровскую рос»»
Высказана она канадским историком еще в 1972 году в скромной статье «Октябристы и будущее России». С тех пор статья Хатчинсона стала образцовым исследованием октябризма, которое обязательно цитируется в каждой книге, посвященной русской истории XX века. Автор констатирует как нечто само собой разумеющееся, что краеугольным камнем имперской внешней политики либеральной партии конституционных монархистов с самого момента ее образования в 1907 году было следующее убеждение: «Россия должна сконцентрировать всю свою энергию на экспансии на Балканах»46. Но когда он углубляется в тему и обнаруживает, что «решение правительства не объявлять войну Австро-Венгрии, аннексировавшей в 1908 г. Боснию и Герцеговину, рассматривалось октябристами как предательство исторической роли России»47, в его анализ закрадывается некоторое удивление.
А когда подходит он к событиям марта 1913-го и к демаршу октябриста Родзянко, председателя Думы, требовавшего в письме к царю атаковать Константинополь («Проливы должны быть наши, - писал Родзянко, даже не подозревая, что цитирует Достоевского. - Война будет принята с радостью и сразу повысит престиж правительства»48)» удивление автора достигает такой степени, что он не может удер-
Hutchinson J.F. The Octobrists and the Future of Russia. Slavonic and East European Review. 50.1972. P. 223
Ibid. P.225.
жаться от восклицания: «Да они и впрямь были вполне серьезны, выступая адвокатами авантюристической военной политики»49. И это уже требовало какого-то объяснения.
«Без сомнения, - замечает он, - ни один октябрист не мог представить себе империю, трансформированную в Федерацию или в Конфедерацию автономных или хотя бы полуавтономных государств».50 Как раз напротив, они с энтузиазмом поддерживали «разрушение автономии Финляндии, сокращение польского влияния в западных провинциях, враждебность к украинскому движению, т.е. все инициативы правительства Столыпина»51. А уж в отношении к ситуации на Балканах, октябристы шли, как мы видели, куда дальше правительства, практически непрерывно «лоббируя вооруженную интервенцию»52 и обвиняя правительство не просто в нерешительности, но даже в прямой измене интересам империи. Иначе говоря, в 1908-1914 годах октябристы странным образом вели себя в точности, как славянофилы Ивана Аксакова в 1870-е. Почему бы это?
И вот мы подходим к речи лидера октябристов Гучкова в конце 1913-го, проливающей, наконец, некоторый свет на принципиальную позицию его партии: «Мы не должны закрывать глаза на то, что бескровные, но постыдные поражения России во время Балканского кризиса глубоко оскорбили народное чувство, в особенности среди общественных кругов и народных масс, для которых роль России как Великой Державы - главное в их политических убеждениях и важнее любых вопросов, касающихся внутренней политики»53. Покопайся Хатчинсон в истории русского национализма поглубже, у него не осталось бы ни малейшего сомнения, что, как это ни парадоксально, западники исполняли в этом случае точно ту же роль в российской политике 1908-1917 годов, что славянофилы в 1875-1877-х, целенаправленно толкавшие страну в пучину Балканской войны. Главное, однако, в том, что и в XX веке мотивы были у них, как мы только что
Ibid.
lbid.P.233.
Ibid. P. 230-231.
Ibid. P. 225.
Ibid. P. 213 (выделено мной. - А.Я.).
слышали от Гучкова, те же самые.
Но автор - строгий академик, его тема - октябристы, а вовсе не столь неожиданное славянофильство западников и тем более не история русского национализма. И он жестко держится в ее рамках. Поскольку, однако, какое-то объяснение этой беззаветной империалистической агрессивности октябристов все-таки необходимо, он приходит к следующему поразительному выводу. «В некотором смысле империализм октябристов, - пишет он, - был отвлекающим маневром гигантских пропорций»54. Иначе говоря, октябристы видели в империалистической активности способ отвлечь массы и интеллигенцию от социальной революции.