Ясное дело, однако, что для того чтобы Россия начала борьбу за реформу ОБСЕ, требуется еще более драматический шаг, нежели звонок Путина Бушу после и сентября. Я говорю о принципиальном решении сменить культурно-политическую ориентацию страны, т.е. сделать то же самое, что три столетия назад совершил Петр и о чем, развивая петровский опыт, напомнил нам Чаадаев. Способен ли будет на такой шаг преемник Путина, другой вопрос. Зависит ответ от калибра преемника, а также, боюсь, оттого, возникнет ли в ближайшее десятилетие ситуация, аналогичная и сентября. Я имею в виду
ситуацию, способную еще раз поставить Россию перед решающим выбором.
Но даже если она повторит петровский выбор, проблема европейской - и её собственной - безопасности и судьбы не будет решена окончательно. Конечно, предложи в 1997 году Россия не совместную декларацию о восстановлении международной анархии Китаю, а демократическую реформу ОБСЕ (как образец будущего мироустройства), вполне возможно, что Европе удалось бы избежать трагедии Косово.
Но большего ожидать от неё было бы наивно. Большего - поистине революционного - результата ожидать можно лишь от Европейского союза, который за вторую половину XX века сумел создать принципиально новую, альтернативную Вестфальской (1648 года!), модель устройства политической вселенной. И тем самым вырваться далеко за пределы не только средневекового протопарла- мента, взятого за образец Священным Союзом, но и самой Вестфальской системы с её «королями», «баронами» - и с международной анархией.
Ничто, кроме выпадения памяти, не мешает превратить панев- ропейский гражданский форум в нормальную демократическую организацию, способную не хуже Хартии Вольностей исполнять свою естественную коллегиальную функцию. И тем не менее никто такую реформу не предлагает.
А ведь всё, что для этого требуется - капелька политического воображения и хотя бы школьное знание истории...
л w I Глава третья
UTKpblTbl И I Упущенная Европа
мир Европы
Я знаю, по крайней мере, одного блестящего европейского интеллектуала, англичанина Роберта Купера, который согласен, что даже самый термин «Запад», так отчаянно будоражащий московских национал-либералов еще со времен
Уварова и Погодина, канул в Лету вместе с холодной войной13. И - что даже более важно - вместе с порожденным этой войной привычным для нашего уха делением геополитической вселенной на Первый (Евро-Атлантический), Второй (Советский) и Третий миры. В действительности скрываются теперь за термином «Запад» два совсем непохожих друг на друга мира, живущих, по сути, в разных исторических измерениях.
Сегодняшний Второй мир - я предпочел бы именовать его Вестфальским - по-прежнему живет в эпоху международной анархии. «Национальные интересы» по-прежнему представляют в нем верховную ценность и главной гарантией этих интересов по-прежнему остается, как с начала времен, военная сила. А где решает сила, там, говоря словами туземцев племени Нуэр, правда на кончике копья. Там - анархия.
Это тот самый, хорошо нам знакомый мир Realpolitik, мир Киссинджера и Громыко, другими словами, та самая «первобытная политическая система», которая дважды в прошлом столетии едва не погубила Европу в братоубийственных гражданских войнах и в которую московские национал-патриоты во главе с Дугиным (он уже и не говорит о себе иначе, как «я возглавляю геополитическую школу в России»14) желают непременно втянуть и свою страну. Принадлежат к этому Второму миру одинаково и «восточный» Китай, и «западная» Америка.
Проблема лишь в том, что как раз старушка Европа, которую пращуры Дугина еще полтора столетия назад объявили «пахнущей трупом», а сегодняшние национал-либералы «социалистической», она- то к этому Вестфальскому миру больше не принадлежит. Она уже шагнула в будущее, открыв в мировой политике принципиально новую эру и оказавшись поэтому сегодняшним Первым миром.
Все три главные подпорки, на которых столетиями держалась международная анархия, неожиданно утратили свое традиционное господство в этом новом, нетрадиционном, открытом мире. Взглянем на то, от чего отказалась Европа.
»
Cooper Robert. The Post-Modern State and the World Order. London, 1996. P. 39.