Московские новости. 2001. № 41.
Первой из этих подпорок всегда считалось абсолютное верховенство национальных интересов. Со времен Вестфальского мира поколения политиков и дипломатов повторяли - и повторяют - это выражение, как молитву. И так уже въелось оно в наше сознание, что мало кому приходит в голову увидеть в нем нечто в общем-то не очень и приличное. А именно то, что Владимир Сергеевич Соловьев звал, как мы помним, «обыкновенным национальным эгоизмом».
Ну как в самом деле отнеслись бы вы, читатель, к человеку, провозглашающему на каждом шагу, что его личные своекорыстные интересы превыше всего? Не разглядели бы вы за этим опасную двусмысленность и готовность пренебречь интересами всех, кроме собственных? Не случайно ведь никому в здравом уме, не считая разве что Жириновского, и в голову не приходит так говорить (в приличном по крайней мере обществе). А вот в отношениях между государствами произносят это с гордостью даже в самых респектабельных кругах, хотя и не совсем понятно, чем, собственно, отличается национальный эгоизм от личного.
Та же ведь в нем опасная двусмысленность. И та же готовность пренебречь интересами других. А порою, как мы знаем, и сверхдержавный соблазн. Короче говоря, не отказавшись от господства этой вездесущей формулы, нечего и думать о преодолении международной анархии. Так вот: ЕС от неё отказался, подчинив национальные интересы интересам Сообщества.
С этим, естественно, связано и понятие национального суверенитета, который Вестфальская система предписывает охранять как зеницу о^. Разумеется, для стран Второго мира, включая США и Китай (не говоря уже о России), понятие это и сегодня столь же сакрально, как и в XVII веке. Но вот ЕС нашел, что интересы безопасности Сообщества выше национального суверенитета отдельных стран.
Вторая подпорка, на которой всегда держалась анархия, - Realpolitik. Смысл её, как слышали мы от Ганса Моргентау, в том, что гарантией национальной безопасности является единственно и исключительно военная сила. От этой подпорки анархии ЕС избавился, объявив гарантией безопасности не силу, а взаимное доверие
между членами Сообщества, доверие, основанное на общих моральных и политических ценностях.
В самом деле мыслимо ли представить себе, чтобы Германия, скажем, угрожала Люксембургу, Англия Ирландии или Греция обещала перенацелить ракеты на Кипр? В поствестфальском мире взаимные угрозы за пределами воображения.
Третья подпорка Вестфальского мира - национальные границы, закрытые «на замок». Её ЕС попросту отменил, сделав границы между членами Сообщества прозрачными.
Так, выбив все подпорки из-под международной анархии, ЕС впервые в истории её, по сути, упразднил. Для мировой политики это, если хотите, революция, равнозначная той, которую в 1215 году, сами того не подозревая, совершили английские бароны в политике внутригосударственной. Конечно, этот новый, на наших глазах рождающийся мир, совершенно еще нам непривычен. Даже те в России, кто заметил его рождение, не восприняли его как революцию.
Напротив, начиная с николаевских времен, отчаянно, как мы видели, пытаются русские националисты похоронить Европу. И трупом уже от неё пахло (по Шевыреву); и буржуазное декадентство обрекало её на гибель, (по Суслову); и нету неё будущего из-за декадентства «социалистического» (по Колерову); и снова и снова приговаривает её к смерти на всех телевизионных экранах Михаил Леонтьев. Короче, больше полутора столетий поют русские националисты отходную Европе. А она все живет. И живет притом, далеко опередив Россию не только в материальном благосостоянии, но и в политической модернизации. Живет без взаимных угроз - и без произвола власти.
гъ w тиьи третья
ЬТО рая Ла РТИ Я | Упущенная Европа
Вольностей
Любопытнее всего, однако, что и сама Европа долгое время толком себя сегодняшнюю не понимала, лепеча что-то на привычном экономическом языке о евровалюте и евробанке, не сознавая, что на самом деле впервые в истории преодолела звуковой барьер средневековья, если можно так выразиться, прорвалась в принципиально новое измерение мировой политики. Только в марте 2002 года европейский Конвент, собравшийся для выработки Конституции ЕС, шагнул, похоже, к осознанию этой революции.
Это правда, что первый блин оказался, как всегда, комом. На референдумах в июне 2005 года граждане Франции и Нидерландов провалили первоначальный проект Конституции Европы (а в июле 2008-Г0 крохотная Ирладия провалила и вторую попытку). И политики Вестфальского мира, воспитанные на вековых правилах Realpolitik, естественно, возликовали. Особенно в России, где любой сколько-нибудь компетентный политтехнолог убедительно разъяснит вам, какие ужасные неприятности переживает сейчас Европейский союз. И всё оттого, добавит он, что, словно бы позаимствовав у бывшей советской империи экспансионистские вожделения, «подавился» Восточной Европой.