Глава пятая
Нация "ЛИЧНО СТЬ ретроспективная утопия
Как видит читатель, я очень стараюсь донести до
него идеи славянофилов во всей их целостности, не комментируя и по возможности не вмешиваясь в ход их рассуждений. Более того, я и сам пытаюсь рассуждать в терминах, которые они предложили. Не привожу даже очевидные контраргументы, естественные для православного христианина. Вот, скажем, Владимир Вейдле заметил в
Киреевский И В. Поли. собр. соч. Т. i. М., 1911. С. 112. Там же. С. но. HR Вып. 6. С. 463.
И вовсе не всё еще, думали они, потеряно даже и для Европы, если бы только оказалась она в силах вернуться к святоотческому преданию, полученному Россией от апостолов, отказаться от разделения справедливости и истины и принять вместо «внешней законности» греко-славянскую «благодать» вместе с souverainete du people. И главное - славянофильскую формулу взаимного невмешательства правительства и народа. «Чтобы достигнуть полного гармонического развития основных общечеловеческих стихий, Западу недоставало своего Петра, который привил бы ему свежие, могучие соки славянского Востока»35.
своей «Задаче России», что «неразличение истины от справедливости легко приводит к хаосу, в котором гибнут и истина и справедливость»36.
Или еще более серьезное соображение, что «если Восток и Запад Европы хотят считать себя совершенно разными культурами, им нужно окончательно отделить Грецию от Рима, одним взять Гомера, другом - Вергилия, одним присвоить себе философов, другим - юристов, а затем точно так же разделить христианство на две отдельные религии, т.е. раздвоить Христа»37.
Не вмешиваясь в ход рассуждений идеологов славянофильства, я хочу, чтобы читатель мог убедиться, сколько изобретательности и исторического воображения вложено было в «хоровую» Русскую идею при ее рождении, кактщательно и элегантно была она обоснована богословскими, культурологическими и цивилизационными изысканиями, которые сделали бы честь даже самому знаменитому из современных специалистов по конфликтам цивилизаций Сэмюэлу Хантингтону38.
Видит бог, за шесть поколений, истекших с тех пор, когда всё это говорилось, в мире не было недостатка в националистических учениях, обличавших Запад в губительном индивидуализме и моральной распущенности. И каждое из них было неизменно уверено, что Запад доживает последние годы и «готов рухнуть каждую минуту», и все великодушно предлагали «привить ему свежие, могучие соки» своей культуры, будь то тевтонской, арабской или конфуцианской.
Вот и в наши дни проповедуют нечто подобное из Сингапура и Куала-Лумпур так называемые «азиофилы». Эти тоже до недавних пор объясняли свои экономические успехи «азиатскими ценностями», т.е. врожденным коллективизмом азиатских народов и исторической привычкой принимать решения сообща, всем миром, собор- но (у них это, впрочем, называется почему-то по-английски «консенсус»), что выгодно отличается от западного парламентарного
ВейдлеВ. Задача России. Нью-Йорк, 1956. С. 104.
Там же. С. 29.
Hantington Samuel. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y., 1996.
декадентства. Незадолго до крушения азиатского «экономического чуда» в 1997 г. идейный лидер азиофилов Мохатхир Мохамед даже провозгласил: «Европейские ценности есть ценности Европы, азиатские ценности - универсальны»39.
Справедливость требует, однако, признать, что не только повторяли азиофилы зады славянофильства, даже об этом не подозревая, но и не снилась им та изощренность, с которой разработаны в нём их аргументы в защиту «национального самодовольства». Вот замечательный пример.
Конечно, славянофилы тоже видели в русских культурных ценностях, и прежде всего в коллективизме, еще одно преимущество России перед Западом. Как объяснял Киреевский, «весь частный и общественный быт Запада основывается на понятии об индивидуальности, отдельной независимости, предполагающей индивидуальную изолированность», тогда как в России перевес принадлежит «общенародному русскому элементу перед элементом индивидуальным»40. Развивая эту основополагающую идею, современный «национально ориентированный» интеллигент отказывает «индивидуальному элементу» даже в праве называться личностью. Ибо, полагает он, «индивид - это раздробление природы, самозамыкание в частности и ее абсолютизация, это воплощенное отрицание общей меры в человечестве»41.
Иными словами, покуда индивид не вольется в «общенародный русский элемент», он - сирота, безликий изгой, несуществующая величина. Чтобы обрести себя, почувствовать себя человеком, он должен выйти за пределы «индивидуальной изолированности» и раствориться в единственной «личности, которая не дробит единой природы, но содержит в себе всю ее полноту»42. Что за личность? Нет, не угадали. Не Иисус. Единственная личность, оказывается, - «нация