Какая же такая незадача случилась той весной, по мнению Соколова, у «пятой колонны» Запада в России? Речь, как понятно из
69 там же. С. 43. 7° Там же. С. 53.
контекста, об этнической чистке, которую затеял той страшной зимою в Косово покойный сербский диктатор Слободан Милошевич, «очищая» эту провинцию от подавляющего большинства её населения. Так во всяком случае видели происходившее тогда в Косово на экранах своих телевизоров миллионы потрясенных зрителей в остальном (т.е. не российском) мире. Зрелище и впрямь было не для слабонервных. По всем косовским дорогам тянулись нескончаемые живые ленты детей, женщин и стариков, изгнанных в чем были из своих домов сербскими штыками (мужчины, которых не успели расстрелять, ушли в партизаны).
Есть у меня об этих событиях и личные впечатления, пусть и косвенные. Впрочем, такие же, как и у российских национал- либералов - только с другого, так сказать, берега. В 1990-е жил я в Нью-Йорке, преподавал в аспирантуре городского университета. Читатель, может быть, не знает, что Нью-йоркский городской университет- самый большой в мире, в его состав входит дюжина колледжей ( почти каждый величиной, скажем, с РГГУ), но аспирантура одна. И оказывались в ней поэтому студенты практически всех национальностей и самых разных убеждений - от твёрдых сторонников Рейгана до пламенных поклонников Че Гевары. И спорили они отчаянно - как между собою, так и со мной. Консенсуса в моих классах практически не бывало - ни по какому вопросу. За исключением одного - о Милошевиче.
Никто наоспаривал, что он монстр. Никто не называл его иначе, чем «балканский мясник». Я честно пытался затеять хоть сколько- нибудь приличную дискуссию. С большим трудом отыскал профессо- ра-серба, который придерживался другого взгляда на Милошевича (он, мол, предотвратил в Югославии несчастную судьбу России, которая добровольно сдалась на милость американских империалистов. Дескать, русские капитулировали без выстрела, тогда как Сербия высоко несет знамя Сопротивления). Я пригласил его прочитать в моем классе лекцию. Так ведь затопали, заклевали его студенты, а мне пришлось потом долго и публично извиняться перед профессором-диссидентом.
Но вердикт студентов остался прежним, брезгливым: партаппаратчик, который ради дикой имперской фантазии развязал в одном десятилетии четыре войны, загубив сотни тысяч молодых жизней. Одним словом, червяк. Чем раньше его раздавят, тем лучше.
Вернемся, однако, к живым лентам бездомных, мучительно медленно тянувшихся той зимою 24 часа в сутки по всем телеэкранам мира, вызывая ужас и возмущение миллионов потрясенных зрителей, спрашивавших друг у друга, как может такое зверство происходить безнаказанно на глазах у всей Европы - в конце второго христианского тысячелетия. Возмущены, впрочем, были не одни телезрители. Непосредственным свидетелям было, конечно, еще хуже. Вот, например, недавнее признание бывшего корреспондента лондонской Times в Югославии Адама ЛеБора: «Как и мои коллеги, я был потрясен неспособностью мира остановить этот ужас»71. Почему, - спрашивали все, - терпят это злодейство европейские правительства? Почему молчит Америка?
Зрители были неправы. Ни Европа, ни Америка не молчали. Они увещевали Милошевича, они угрожали ему, даже ультиматумы предъявляли. Но диктатор стоял, как скала, уверенный, что не посмеют все эти слабонервные западные «гуманисты» посягнуть на его право делать со своим народом все, что ему заблагорассудится. В конце концов Сербия - суверенное государство. И покуда на стра- же её суверенитета стояла братская Россия, Милошевич чувствовал себя как за каменной стеной. ^
Ничего, кроме презрения, не вызывали у него ни мольбы международных неправительственных организаций, озабоченных судьбой ставших вдруг бездомными мерзнущих и голодных детей, ни уговоры дипломатов, ни угрозы НАТО. Но почему молчала Россия? Почему, в отличие от европейцев, не возмутилась таким очевидным злодейством московская интеллигенция? Почему её не взволновала судьба замерзающих детей? Ведь ясно же было, достаточно России объяснить Милошевичу, что она не потерпит возрождения сталинистских зверств в конце XX века - и страданиям сотен тысяч бездомных будет тотчас положен конец (так ведь впоследствии и случилось).
The New York Times. 2006. March 15.
Не спрашивайте об этом российских национал-либералов: они были слишком заняты срыванием масок с империалистов НАТО, посмевших угрожать суверенитету братской Сербии, чтобы заметить страдания чужих детей. По-настоящему заволновались они, лишь когда под мощным давлением своего общественного мнения и убедившись, что протестами бездомных детей не спасти, правительства Северо-Атлантического альянса решились, наконец, применить силу. Начались бомбардировки стратегических объектов Сербии. Вот тогда и развернул над океаном свой самолет Примаков и Россия «вспряла ото сна». По словам одного из собеседников Колерова, «именно в результате этого события [произошло в России] не ложное, но настоящее пробуждение национального самосознания»72.
72
Читатель, уже знакомый с аналогичным «пробуждением» московской публики по поводу «Философического письма» Чаадаева, когда, как мы помним, даже «студенты Московского университета готовы были с оружием в руках защищать честь нации», не удивится, что и косовские переживания вылились в очередную патриотическую истерию. Понятно теперь, какая случилась у российской пятой колонны «незадача»? И каким образом «надавал ей по щекам» Запад? Так и ждешь после этого иеремиаду по поводу богомерзких народов, что «со дна воздвиглись царства тьмы».
Глава вторая
г^ У истоков «государственного
всем сестрам патриотизма»
по серьгам?
Как это всё объяснить, спрашивал я у знакомых. Их ответы разошлись кардинально - в зависимости оттого, с какой стороны наблюдали они косовскую трагедию. Вот что сказал питерский литератор, видевший её с российской стороны: «Мне кажется, что с Косово всё много сложнее этого деления на зверей-сербов и агнцев-албанцев. И колонны беженцев - это ведь бежали не от зверств сербской полиции, а из опасений таких зверств в ответ на вооруженную борьбу албанских партизан-сепаратистов, начавших
Колеров М. Цит. соч. С. 149.
стрелять первыми... Если судить по результатам, то имела место этническая чистка, в которой жертвами стали сербы». И в завершение заметил: «Я считаю, что роль европейских держав (включая Россию) в балканских событиях 90-х - это позор в истории человечества».
С точки зрения фактической тут несколько ошибок сразу. Действительно, первые колонны беженцев появились на косовских дорогах после наступления югославской армии в октябре 1998 года. Тогда 250 тысяч косоваров-католиков ушли вслед за своим архиепископом в изгнание в Македонию. Именно это и заставило Европу зашевелиться и созвать в феврале 1999-го международную конференцию в Рамбуйе. Там Милошевичу и был предъявлен ультиматум - либо он восстановит в Косово автономию, которую произвольно отменил в 1989-м, либо в Косово будут введены войска НАТО.
Но вопрос-то мой был о другом. О том, что в ответ на февральский ультиматум югославская армия посреди зимы приступила к изгнанию из Косово почти полутора миллионов (!) косоваров. Это правда, большую их часть увезли в Албанию по железной дороге в таких же вагонах для скота, в каких при Сталине вывозили народы Северного Кавказа и Крыма. Только на полтора миллиона человек вагонов не хватило. Вот тех, кто остался, и гнали по косовским дорогам в Албанию, где никто их не ждал и не собирался принимать. И бездомными оказались эти люди вовсе не «из опасений», как в октябре 1998-го, но потому, что армия, исполняя приказ своего главнокомандующего, дома их сожглс^