12 Колеров МЛ Цит. соч. С. 73.
в результате сведена к роли монитора за свободой выборов и состоянием прав человека. Иначе говоря, к функции сугубо гуманитарной.
Стоит ли удивляться после этого, что еще в апреле 1997 года президент Ельцин подписал в Москве с тогдашним китайским председателем Цзян Цземинем торжественную совместную декларацию, провозглашавшую, что бы вы думали? Конечно же, необходимость борьбы за восстановление «многополярного» мира. Другими словами, за международную анархию. И что стала с тех пор эта борьба за восстановление анархии официальной политикой России, неукоснительно подтверждаемой на всех международных форумах?
Удивительно ли далее, что военно-политическая организация НАТО, нарушая свой собственный устав, категорически требующий от всех государств-членов подчинения военных органов гражданским, гуляет по Европе, как кошка, сама по себе - отказываясь подчиняться средневековой гражданской говорильне ОБСЕ?Удивительно ли, наконец, что бывший «король» не видел ничего предосудительного в том, чтобы не спросясь «баронов», по собственной воле определять, какие страны относятся к «оси зла», а какие нет?
Глава третья Упущенная Европа
Всё это, понятно, может происходить лишь по той причине, что никому не приходит в голову вспомнить историю. Право, кажется, что имеем мы здесь дело с неким экстраординарным выпадением памяти у современных политиков (и теоретиков).
Выпадение памяти?
Нигде ведь в самом деле не написано, что ОБСЕ,т.е. уже существующий форум паневропейской безопасности, непременно должен быть устроен по образцу старинного польского анекдота. И ничего, кроме провинциальных предрассудков, не мешает адаптировать его к современному миру. Почему в Европейском союзе можно решать спорные вопросы большинством голосов, а в ОБСЕ нельзя?
Привычная отговорка, что в этом случае 140-миллионная Россия выглядела бы слоном рядом, скажем, с ю-миллионной Венгрией, тут не работает. Ведь и в ЕС 8о-миллионная Германия выглядит «слоном» рядом с Люксембургом, не говоря уже о Мальте, всё население которых свободно разместилось бы, скажем, в Мюнхене. И тем не менее там давно научились преодолевать эту разницу посредством так называемых «взвешенных голосов» - в зависимости от численности населения той или иной страны. Допустим, Германия имеет там 29 голосов, Люксембург 4» а Мальта и вовсе 3. Однако парламентская коалиция тех же, допустим, стран Бенилюкса (Нидерланды 13 голосов, Бельгия 12 и Люксембург 4) запросто уравновешивает «слона». А в компании стой же Мальтой и перевешивает его. В случае с Россией дело решалось бы и того проще. Скажем, коалиция Германии и Франции запросто уравновесила бы её численное превосходство.
Важно, согласитесь, другое. Любой остроты конфликты решались бы на этом паневропейском форуме голосованием, а не патриотическими истериями и не перенацеливаниями ракет - и уж заведомо не на поле брани. Еще важнее, что демократическая реформа ОБСЕ позволила бы России стать полноправным гражданином Европы, обойдя многолетнее ожидание в предбаннике ЕС, волей-неволей осваивая в то же время стандарты политической модернизации. Во всяком случае вектор политического движения России был бы точно определен. И не было бы унизительной надобности сидеть на двух стульях. Во всяком случае именно к такому решению подталкивает логика общеевропейского развития, начиная с Хартии Вольностей.
Ясное дело, однако, что для того чтобы Россия начала борьбу за реформу ОБСЕ, требуется еще более драматический шаг, нежели звонок Путина Бушу после и сентября. Я говорю о принципиальном решении сменить культурно-политическую ориентацию страны, т.е. сделать то же самое, что три столетия назад совершил Петр и о чем, развивая петровский опыт, напомнил нам Чаадаев. Способен ли будет на такой шаг преемник Путина, другой вопрос. Зависит ответ от калибра преемника, а также, боюсь, оттого, возникнет ли в ближайшее десятилетие ситуация, аналогичная и сентября. Я имею в виду
ситуацию, способную еще раз поставить Россию перед решающим выбором.
Но даже если она повторит петровский выбор, проблема европейской - и её собственной - безопасности и судьбы не будет решена окончательно. Конечно, предложи в 1997 году Россия не совместную декларацию о восстановлении международной анархии Китаю, а демократическую реформу ОБСЕ (как образец будущего мироустройства), вполне возможно, что Европе удалось бы избежать трагедии Косово.
Но большего ожидать от неё было бы наивно. Большего - поистине революционного - результата ожидать можно лишь от Европейского союза, который за вторую половину XX века сумел создать принципиально новую, альтернативную Вестфальской (1648 года!), модель устройства политической вселенной. И тем самым вырваться далеко за пределы не только средневекового протопарла- мента, взятого за образец Священным Союзом, но и самой Вестфальской системы с её «королями», «баронами» - и с международной анархией.
Ничто, кроме выпадения памяти, не мешает превратить панев- ропейский гражданский форум в нормальную демократическую организацию, способную не хуже Хартии Вольностей исполнять свою естественную коллегиальную функцию. И тем не менее никто такую реформу не предлагает.
А ведь всё, что для этого требуется - капелька политического воображения и хотя бы школьное знание истории...
л w I Глава третья
UTKpblTbl И I Упущенная Европа
мир Европы
Я знаю, по крайней мере, одного блестящего европейского интеллектуала, англичанина Роберта Купера, который согласен, что даже самый термин «Запад», так отчаянно будоражащий московских национал-либералов еще со времен
Уварова и Погодина, канул в Лету вместе с холодной войной13. И - что даже более важно - вместе с порожденным этой войной привычным для нашего уха делением геополитической вселенной на Первый (Евро-Атлантический), Второй (Советский) и Третий миры. В действительности скрываются теперь за термином «Запад» два совсем непохожих друг на друга мира, живущих, по сути, в разных исторических измерениях.
Сегодняшний Второй мир - я предпочел бы именовать его Вестфальским - по-прежнему живет в эпоху международной анархии. «Национальные интересы» по-прежнему представляют в нем верховную ценность и главной гарантией этих интересов по-прежнему остается, как с начала времен, военная сила. А где решает сила, там, говоря словами туземцев племени Нуэр, правда на кончике копья. Там - анархия.
Это тот самый, хорошо нам знакомый мир Realpolitik, мир Киссинджера и Громыко, другими словами, та самая «первобытная политическая система», которая дважды в прошлом столетии едва не погубила Европу в братоубийственных гражданских войнах и в которую московские национал-патриоты во главе с Дугиным (он уже и не говорит о себе иначе, как «я возглавляю геополитическую школу в России»14) желают непременно втянуть и свою страну. Принадлежат к этому Второму миру одинаково и «восточный» Китай, и «западная» Америка.
Проблема лишь в том, что как раз старушка Европа, которую пращуры Дугина еще полтора столетия назад объявили «пахнущей трупом», а сегодняшние национал-либералы «социалистической», она- то к этому Вестфальскому миру больше не принадлежит. Она уже шагнула в будущее, открыв в мировой политике принципиально новую эру и оказавшись поэтому сегодняшним Первым миром.
Все три главные подпорки, на которых столетиями держалась международная анархия, неожиданно утратили свое традиционное господство в этом новом, нетрадиционном, открытом мире. Взглянем на то, от чего отказалась Европа.
»
Cooper Robert. The Post-Modern State and the World Order. London, 1996. P. 39.
Московские новости. 2001. № 41.
Первой из этих подпорок всегда считалось абсолютное верховенство национальных интересов. Со времен Вестфальского мира поколения политиков и дипломатов повторяли - и повторяют - это выражение, как молитву. И так уже въелось оно в наше сознание, что мало кому приходит в голову увидеть в нем нечто в общем-то не очень и приличное. А именно то, что Владимир Сергеевич Соловьев звал, как мы помним, «обыкновенным национальным эгоизмом».