Главный представитель Ротшильдов в России, петербургский банкир Людвиг Штиглиц продолжал процветать не смотря на смену власти, и даже более того, в 1826 году он сразу после коронации Николая I, получил от него баронский титул, а в 1828 году должность придворного банкира.
Его услугами пользовались такие столпы николаевского режима, как министр финансов Канкрин, министр уделов Киселев, морской министр Меньшиков, министр иностранных дел Ниссельроде, шефы жандармов Бенкендорф и Орлов.[6]
Когда в марте 1843 Людвиг Штиглиц умер, то в день его похорон 11 марта с разрешения императора, в знак траура была закрыта Петербургская биржа, а на самих похоронах присутствовали многие министры и иностранные послы. Речь на могиле произнес редактор влиятельной полуофициальной газеты "Северная пчела" Н. И. Греч.
После похорон уговаривал сына покойного продолжить дело отца, сам император: "Колебание осиротелого Штиглица-сына, вызвало милостивое настояние императора Николая I, с сожалением представлявшего себе возможное прекращение дел столь знаменитого дома".[7]
Это "настояние" императора "подействовало" и дело отца продолжил Александр Штиглиц (1814–1884 гг.)
Но при всем своем почтении к европейскому финансовому капиталу и его представителям в России, Николай I все же предпринял ряд мер, чтобы ослабить финансовую зависимость России от Запада. Прежде всего, он прекратил брать новые займы у европейских банкиров и первую половину его царствования (1826–1840 г.г.) не было взято ни одного внешнего займа.
Результаты и причем, благоприятные, не замедлили сказаться. Вновь начинается бурный рост русской промышленности. В результате, уже в 1828 г. продукция русской промышленности была впервые представлена на международной промышленной выставке-ярмарке в Лейпциге, а в 1829 и 1831 гг. аналогичные выставки-ярмарки состоялись в Петербурге и Москве.
Темпы промышленного развития России в 30-е гг. ХIX в. были таковы, что вопросы промышленного развития страны, стали широко обсуждаться в русских газетах и журналах того времени. Очень большое внимание уделял в своих публикациях железным дорогам, паровым машинам, строительству новых фабрик, издаваемый Пушкиным журнал "Современник".
В 30-40-е гг. ХIX в. в России начинается промышленный переворот, ручные станки и механизмы, использующие энергию падающей воды, стремительно вытеснялись станками и механизмами, использующих привод от паровых машин. Ранее всего, этот процесс начался в текстильной и сахарной промышленности. В 1846 г. в России было 700 тысяч веретен, приводимых в движение паровыми двигателями. К 1859 г. их количество выросло до 1 млн.600 тыс. Б 1849 г. — 44 % производимого в стране сахара вырабатывалось с применением паровых машин. Всего в России с 1830 по 1860 гг. было произведено и ввезено из-за границы более 100 тысяч станков, машин и других видов промышленного оборудования.[8]
На металлургических предприятиях в этот период происходит замена кричного способа выплавки железа новейшими по тему времени технологиями "пудлингование" и "бессермерование".
Вслед за Европой в России появился и начал развиваться железнодорожный транспорт. В 1836 г. в России была построена первая железная дорога между Петербургом и Царским селом, протяженностью около 40 км. К 1851 г. были построены железные дороги Петербург-Москва и Варшава — западная граница, общей протяженностью 1500 км.
Промышленный переворот приводил к серьезным изменениям в структуре русского общества. Если к началу 30-х годов ХIX в. крепостной труд в русской промышленности составлял 45 %, то к началу 50-х гг. ХIX в. вольнонаемные составляли 90 % рабочих русской промышленности.[9]
Русская политическая полиция того времени, внимательно следившая за политической обстановкой в стране, быстро определила последствия происходившего в стране промышленного переворота. Так, в своем " Отчете за 1830 год"' III отделение "Собственной его императорского величества канцелярии", отмечала, что: "Вся Россия, с нетерпением ждет перелома, как в системе, так и в людях".
В связи с этим, III отделение призывало императора "вновь завести машину". Ключами для такого "завода", по мнению III отделения являлись "правосудие и промышленность", то есть III отделение предлагало установить в России режим буржуазного правового государства, опирающегося на промышленный капитализм.
В Отчете III отделения за 1839 г. этот призыв звучал еще более отчетливо: "Весь дух народный, направлен к одной цели — к освобождению", "Крепостное право есть пороховой погреб под государством".[10]
6
Б. В. Ананьич. Банкирские дома в России в 1860–1914 гг. — Л., 1991 — с. 14, К. Скальковсккй. Наши государственные и общественные деятели — СПб, 1891 — с. 473–474, журнал "Вопросы истории" — 1999 — № 10 — с. 37, 40.
8
История СССР — М.: Мысль, 1973. — ч.1 — с. 144–145, История русской философии — М.: Госполитиздат, 1949. — с.626.
10
Н. П. Ерошкин. Крепостническое самодержавие и его политические институты — М.: Мысль, 1981 — с. 168–169.