Реже сообщается, что он был сыном основателя и президентом крупнейшего треста Германии «AEG» («Альгемайне электрицитетс гезельшафт» — Всеобщей компании электричества). Был Ратенау и теоретиком интернационального «организованного капитализма» и «хозяйственной демократии» (находя, кстати, некоторое сочувствие у Бухарина).
И уж совсем забывают упомянуть, что AEG был связан личной унией с крупными банками, со Стальным трестом Тиссена, трубным концерном Маннесмана, концерном Круппа и «другом-врагом» — трестом Симменса… И это не все! AEG не только имел дочерние общества и представительства в трех десятках стран, но и… был на треть собственностью ДЭК. Аббревиатура ДЭК у нас известна плохо, поэтому можно сказать и короче: это — «Дженерал электрик компани», то есть крупнейший электротехнический трест США, контролируемый финансовой группой Моргана.
Формально ДЭК приобрел 30 % акций AEG лишь в 1922 году, но договор о дележе мира был заключен между ними еще до Первой мировой — в 1907… И поэтому Ратенау-капиталисту был прямой расчёт игнорировать Ратенау-политика. Чем более погружалась в версальское «болото» Германия, тем больше США имели возможностей усилить свои позиции в германской экономике.
К тому же Ратенау был близко связан еще и с американо-еврейской банковской группой «Кун, Леб и K°». Вот в чём бы ли расчёт и ВЫГОДА. Та же выгода негласно кривила тонкие губы Вильсона, и насупившимся бровям Ллойд Джорджа приходилось уступать. На сцене же гордо, по-петушиному, красовался Клемансо… Правда, можно лишь догадываться, как все трое выглядели на совещаниях в парижской резиденции кавалера ордена Бани сэра Бэзила Захарова, поскольку наиболее деликатные вопросы Парижской конференции обсуждались именно там.
Разыграно было неглупо. В Париже и Версале распоряжался, конечно же, Вильсон. Другими словами, банки и монополии США.
Америка, внешне оставаясь в стороне — даже Договор не ратифицировала! — предоставляла Клемансо сомнительное право выжать из Германии, отупевшей после краха, МАКСИМУМ. Снять сливки.
Всё равно солидная толика и «львиной», и «петушиной» доли попала бы туда, куда и надо, за океан. Побежденная Германия оказывалась не только «дойной коровой», но ещё и «троянским конем» американского капитала.
Зоологи с ума бы посходили, но финансистов такой невообразимый гибрид не пугал. Они сами его создали.
Послевоенных выгод США имели столько, что изобретенные в конце прошлого века арифмометры выходили из строя от перенапряжения. Что там ни говори, а результатов Капитал Америки достиг, для первого раза, неплохих…
Юниус Спенсер Морган нашел свою «удачу» там же, где и первый Рокфеллер — в грязи и дыму гражданской войны Севера и Юга США в 1861–1865 годах. Его сыну — Джону Пирпонту-старшему, умершему в 1913 году, тогда еще не было тридцати, но он работал самостоятельно, ловко торгуя негодными ружьями. Внук — Джон Пирпонт-младший, в Первую мировую торговал ружьями уже исправными. Ловчить просто не было смысла — счет шел на миллионы штук. Хватало «честной» прибыли…
Не были обижены и Дюпоны: 40 % снарядов союзников выбрасывались из стволов силой дюпоновского пороха.
Реальный объем экспорта из США с 1913 по 1920 год возрос с 2,4 миллиарда долларов до 3,4 миллиарда — на 37 %. А номинальный объем экспорта за счет вздутых цен вырос в три с половиной раза (то есть на 350 %!) — до 8,1 миллиарда. Могли бы добиться Штаты такой переплаты за свои товары в мирных условиях? То-то!
К концу войны США сосредоточили у себя 40 % (сорок, читатель!) мировых запасов золота. Валовой торговый оборот одной лишь «Дюпон де Немур» за время войны увеличился с 83 до 308 миллионов долларов. А капитал составил миллиард! Чистые прибыли за четыре года всемирного мордобоя достигли 237 миллионов долларов. Из них 141 миллион получили акционеры в виде дивидендов, а за 49 миллионов «Дюпон де Немур» купила вначале часть акций «Дженерал моторе корпорейшн». Потом подумала и прикупила весь контрольный пакет.
Между прочим военные дивиденды были исчислены из нормы 458 % нарицательной стоимости акционерного капитала… А из-за 300 %, как считал английский профсоюзный деятель и публицист Дж. Т. Даннинг (его-то и цитировал потом Маркс) капитал был готов на любое преступление «хотя бы под страхом виселицы».
А тут даже страха-то не было — одни дивиденды!
Владелец самой знаменитой треуголки всех времен вывел чеканную, как из-под монетного стана, формулу: «Для ведения войны нужны три вещи: во-первых, деньги, во-вторых — деньги, и, в-третьих — деньги»… Что ж, каждый смотрит в свою подзорную трубу. Дюпоны эту формулу использовали в инверсированном виде: «Для делания денег нужны лишь три вещи: во-первых — война…», ну и так далее… Да и одни ли Дюпоны освоили эту науку?
Якобы «строптивая» Европа оказалась со всеми своими колониями у Дяди Сэма в кармане. Германия должна была вы плачивать репарации Англии и Франции, а те — долги Америке. Какая разница, как это называется, — долги, репарации, займы! Золото не только не пахнет, оно еще и безразлично к внешней стороне дела, к тому, как его «титулуют»… Лишь бы деньги текли к деньгам. Они и текли…
Вот цифры, приводимые Лениным в 1920 году со ссылкой на английского экономиста Кейнса — того самого Джона Мейнарда Кейнса, который участвовал в работе Парижской конференции, написал книгу «Экономические последствия мира» и позже стал основателем экономической теории, известной под названием «кейнсианства». Вот его оценки…
Соединённые Штаты имеют актив 19 миллиардов; пас сив — ноль. А до войны они были должником Англии. Теперь же оказались мировым кредитором. Англия попала в такое положение, что ее актив составил 17 миллиардов, а пассив — 8 миллиардов. Да еще в актив попали 6 «русских миллиардов», о которых сам Кейнс (с арифметикой у него было все в порядке) писал, что «этих долгов считать нельзя». Реально итог был хотя и положительным, но отдавал для Англии сомнительной «пирровой победой».
Общественную ситуацию характеризуют не только цифры, но и характерные для эпохи настроения… Так вот, красноречивое признание вырвалось после войны у Перси Гаррисона Фоссета, английского географа, топографа, археолога, путешественника и офицера английской армии: «Из поймы и вы нес убеждение в том, что как мировая держава Британия находится на ущербе… Надо полагать, тысячи людей утратили подобные иллюзии за эти четыре года, прожитые в грязи и крови. Таково неизбежное следствие войны для всех, за исключением тех немногих, кто нажился на ней».
Франция свела баланс войны с активом в 3,5 миллиарда и пассивом в 10,5! Ростовщик мира, нажившийся на колониях и займах, попадал в положение чистого должника.
Россия в своем пассиве имела разоренную двумя войнами страну, многовековые последствия татаро-монгольского на шествия — в виде изломанного национального характера, отсталости, невежества масс, но зато в активе мы получили такое государство, где у Капитала власти не было.
Актив, в перспективе, громаднейший. Мы уже знаем долговые цифры, которые не сулили России, останься она буржуазной, ничего хорошего. А вот уже не цифры, а мнения на ту же тему. «То, что мы наблюдаем в России, является началом вели кой борьбы за ее неизмеримые ресурсы сырья», — сообщал в мае 1918 года журнал англо-русских финансовых кругов «Россия». Похоже писала и «Лондон файнэншл ньюс» в ноябре того же года: «События все более принимают характер, свидетельствующий о тенденции к установлению над Россией международного протектората по образу и подобию британского плана для Египта. Такой поворот событий сразу превратил бы русские ценные бумаги в сливки международного рынка».
Но с Россией у США вышла осечка. «Сливки» скисли, бывшие ценные бумаги, по причине жесткости и чересчур хорошего качества, нельзя было использовать даже для целей утилитарных.
Зато с Германией у янки наблюдались сплошные активы. И дело было не только в репарациях и долгах как таковых. Одна лишь цитата из прекрасной книги американского экономиста Ричарда Сэсюли «ИГ Фарбениндустри» (издана на Западе в 1947 году и в сталинском СССР — уже в 1948). Одна цитата показывает, что значил для США разгром Германии: «Начавшая было развиваться американская химическая промышленность также была подавлена немцами в период, предшествующий Первой мировой войне. Одним из средств, при помощи которого был достигнут этот результат, явилось снижение цен. В течение десяти лет, с 1903 по 1913 год, немецкие фабриканты продавали, например, салициловую кислоту в США на 25 % дешевле, чем в самой Германии (и, конечно же, еще более дешево, чем фирмы США в США. — С.К.). Это также относилось и к брому, щавелевой кислоте, анилину и другим продуктам. Подобным же средством был и „принудительный ассортимент“: чтобы купить какой-либо особенно нужный продукт из числа изготовляемых немецкими фирмами, американцы должны были купить весь ассортимент продукции. Таким образом происходило вытеснение с рынка американских фирм».