ГЛАВА 7 СССР Сталина
ВЛАДИМИР Ефимович Грум-Гржимайло был крупнейшим металлургом России. Родился в 1864, умер в 1928 году. К энтузиастам советского строя отнести его нельзя никак. Он сам заявлял в 1924 году ректору Уральского университета Алферову: «В ваши социалистические идеалы я не верю». Но «Грума» иногда не зря называли «черносотенным большевиком» сами большевики. Как же в 1924 году видел жизнь своей Родины честный человек, проживший 53 года своей жизни в благополучии при царях, и семь — в тяжелых испытаниях при Советской власти? В частном письме за границу он писал: «Позвольте познакомить вас с тем, что такое русский народ и Россия сейчас. Люд все еще старается слодырничать, изловчиться и получить средства к жизни не за работу, а за лодырничество. Главы революции, конечно, знали, куда они шли, и теперь медленно, но неуклонно жмут и жмут публику, заставляя лодырей работать. Трудна их задача, так трудна, что надо удивляться их терпению и выдержке. Процесс длительный, мучительный, но необходимый. От благополучного его разрешения зависит, останется ли Россия самодержавным государством или сделается, к восторгу наших «друзей», колонией и цветной расой, навозом для процветания культурных народов. Я потерял во время революции буквально все, что имел. В войсках Колчака я потерял сына и племянника. Тем не менее я ни на минуту не сомневаюсь, что победа красных и провал Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и проч., и проч. есть благо. Больна была вся нация, от поденщика до министра, от нищего до миллионера — и, пожалуй, интеллигенция была в большей мере заражена, чем простой народ. Она была распространительницей этой заразы лени и лодырничества. Железный закон необходимости заставляет нас учиться работать, и мы выучимся работать. А выучимся работать — тогда будем и богаты, и культурны. Тогда мы благословим революцию и забудем все то горе, которое она принесла нам с собой. Я считаю современный строй исторически необходимым для России. Империя Романовых воспитала в русском народе болезнь, которая кончилась взрывом — революцией. Современное правительство медленно, но неуклонно ведет русский народ к выздоровлению. Лечение всегда мучительно, лекарство всегда горько, но надо его принимать и делать то, что приказывает доктор. Я всегда боялся, боюсь и сейчас, что иностранное вмешательство помешает русскому народу исцелиться от той болезни, которою заболел русский народ под глупым управлением последних Романовых. Как ни горько нам приходится, я вполне уверен в том, что переживаемые нами бедствия сделают нас великим и смелым, культурным народом-тружеником». Писал старый металлург и так: «На нас, интеллигентах, лежит трудная обязанность убеждения «товарищей», что для богатства существует один только путь — труд». Грум-Гржимайло не подозревал, что буквально это говорил и Ленин: «Война дала горькую, мучительную, но серьезную науку русскому народу — организовываться, дисциплинироваться, подчиняться, создавать такую дисциплину, чтобы она была образцом. Учитесь у немца его дисциплине, иначе мы — погибший народ, и вечно будем лежать в рабстве. Русский человек — плохой работник по сравнению с передовыми нациями. Учиться работать — эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всем ее объеме. У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь. Русь станет таковой, если отбросит прочь всякое уныние и всякую фразу, если, стиснув зубы, соберет все свои силы, если напряжет каждый нерв, натянет каждый мускул… Идти вперед, собирать камень за камушком прочный фундамент социалистического общества, работать не покладая рук над созданием дисциплины и самодисциплины, организованности, порядка, деловитости, стройного сотрудничества всенародных сил — таков путь к созданию мощи военной и мощи социалистической. Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата». Да, в этой идеологии уже был зародыш нового общественного сознания и совершенно нового, высшего типа русского патриотизма: патриотизма советского, социалистического. И одновременно, тут не пахло пушкинским русским бунтом Пугачева — бессмысленным и кровавым. Грум-Гржимайло задумывался о временах, когда «в русской душе умрут два национальных героя: Пугачев и Обломов, стоящие друг друга». Однако не одному ему надоели эти две порочные черты русского национального характера — разгульность и бездеятельность. Если бы он взял в руки «Правду» за 5 марта 1922 года, то мог бы прочесть там: «Россия проделала три революции, а все же Обломовы остались, так как Обломов был не только помещик, а и крестьянин, и не только крестьянин, а и интеллигент, и не только интеллигент, а и рабочий и коммунист. Старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел». И это тоже был Ленин, в то время размышлявший не над тем, как разжечь не очень-то разгорающийся мировой пожар, а над тем, «как нам организовать соревнование» и «как нам реорганизовать Рабкрин» — то есть Рабоче-крестьянскую инспекцию. БОЛЬШОЕ действительно лучше видится «на расстояньи». Однако даже на расстоянии надо