ГЛАВА 5.
РУССКИЕ ВОЕННЫЕ СОВЕТНИКИ В КИТАЕ В КОНЦЕ XIX В.
Вопрос о военных советниках для Китая
К концу XIX в. Китай являлся объектом ожесточенной колониальной политики западных держав. Политическая слабость, разложение правящих элит, экономическая отсталость, культурно-духовная деградация происходили на фоне активного внедрения Запада в древнюю страну. Попытки каких-то реформ в Китае сталкивались с таким количеством проблем, что неизбежно обрекались на неудачу.
Одним из направлений реформ в Китае того времени была военная сфера. Вооруженные силы Китая находились в глубочайшем кризисе, разложение охватило все слои и сферы военной жизни. Российский дипломат А. Максимов описывал состояние вооруженных сил Китая в конце XIX века: «Китайские офицеры, вообще, крайне неудовлетворительны. Офицерские должности раздаются зря, по протекции, происхождению или за бравый внешний вид и физическую силу. Такое чинопроизводство практикуется даже до настоящего времени в некоторых частях китайских войск, куда еще не успело проникнуть немецкое влияние. При этом кандидаты на звание командиров отдельных частей пускаются на всевозможные проделки и довольно успешно надувают экзаменационные комиссии, о чем нередко пишут даже в китайских газетах.
Вообще китайские офицеры невежественны, не имеют никакого понятия о военном деле, к которому относятся не более как ремесленники. Кроме того, они положительные хищники, смотрящие на казенный карман, как на собственный. Хищение пустило в китайской армии глубокие корни. Начальники частей обирают казну вполне беззастенчиво; они нередко распускают солдат по домам, оставляя под знаменами самое ограниченное число, а деньги, отпускаемые на их содержание, кладут в карман. Отпущенные солдаты возвращаются в свои части только ко времени инспекторских смотров, назначаемых обыкновенно раз в три года. В случае же какой-либо неисправности или внезапного приказания о выступлении в поход военачальники пополняют свои ряды насильственной вербовкой мирных граждан, которые, опасаясь наказаний, покорно несут солдатскую службу, пока их не отпустят»{191}.
Видя свою слабость в военном отношении, Китай вынужден был прибегать к помощи извне, закупая военную технику и снаряжение, привлекая иностранных советников. Как это ни парадоксально, однако военную помощь Китай по-прежнему искал на Западе, не идя на более близкий контакт со своим потенциальным партнером — Россией.
Вплоть до конца XIX в. военные связи между Россией и Китаем так и не получили развития, несмотря на объективно благоприятные условия для их развития. Контакты между нашими двумя странами в военной сфере ограничились лишь несколькими проектами.
В Военном министерстве, Главном штабе, приграничных с Китаем военных округах, равно как и в российском представительстве в Пекине внимательно следили за развитием военно-политической обстановки в соседней стране, превращенной в арену ожесточенных политических и военных схваток европейских держав, США и Японии. Китайско-японская война 1895 года показала абсолютную слабость и неподготовленность Китая к защите своих собственных интересов и прав. Китайская армия, даже те ее части, которые были подготовлены немецкими инструкторами, оказались полностью деморализованными и неподготовленными к боевым действиям.
У России были свои военно-политические и экономические интересы на Дальнем Востоке, прежде всего в Маньчжурии. Развивая отношения с Китаем, Россия вызывала недовольство со стороны Японии и Англии, стремившихся помешать укреплению ее позиций на Дальнем Востоке. Объективно Россия была заинтересована в стабильном и сильном Китае, который мог бы самостоятельно противостоять другим державам. К таким выводам приходили в российском внешнеполитическом и военном ведомствах.
В ноябре 1895 года временно командующий войсками Приамурского военного округа генерал-лейтенант Н.И. Гродеков направил на имя начальника Главного штаба секретную аналитическую записку, в которой высказался за необходимость командирования в Китай российских военных инструкторов. В ней подробно анализировались состояние вооруженных сил Китая и перспективы их развития, а также возможности России оказать военную помощь своему соседу:
«Закончившаяся в настоящем году японо-китайская война в значительной степени выяснила не только политические отношения и задачи двух главнейших азиатских держав, но вместе с тем пролила свет и на целый ряд вопросов, которые доныне представлялись в известной доле сомнительными и гадательными. Таким образом, между прочим, сделалось прежде всего очевидным бесспорное стремление Японии занять на азиатском материке господствующее значение, не безопасное для интересов не только Китая, но и европейских государств; затем была вполне доказана совершенная несостоятельность китайских войск в настоящем их виде, и, наконец, наряду с этим и для нас как бы еще рельефнее выдвинулось громадное значение Приамурья, бывшего доныне предметом если не пренебрежения, то во всяком случае далеко незаслуженного невнимания в смысле политической окраины, требовавшей, несомненно, большей заботы для укрепления ее за нами.
Совместным и решительным давлением трех европейских государств ныне, по-видимому, обузданы поползновения Японии, опасные для азиатского политического равновесия, но не подлежит сомнению, что давление это не пришлось по нраву гордой и тщеславной японской нации, упоенной недавними победами, и стремления ее, задержанные на время, останутся в будущем ее политическим идеалом.
Естественным последствием такого положения дел является необходимость быть готовым к отражению притязаний, способных снова нарушить мир Далекого Востока, и из всех держав ближе и непосредственнее других заинтересованных в этом, конечно, должны быть признаны Китай и Россия. Общность наших интересов настолько очевидна, что едва ли было бы в настоящее время для нас целесообразным сохранять то обособленное и равнодушное по отношению к Китаю положение, которое доныне мы занимали, не обращая даже внимания на настойчивое стремление наших европейских соперников завоевать там преобладающее значение. Такая нарождающаяся «силою вещей» связь обязывает нас подробно ознакомиться с силами и средствами нашего соседа и позаботиться, чтобы в случае возникновения новой борьбы все бремя ее не пало бы исключительно на нас и на нашу Приамурскую окраину, а распределилось бы более равномерно и пропорционально интересам каждого из союзников.
Естественным исходом из подобного положения является необходимость отнестись с серьезным вниманием к положению в Китае военного дела, находящегося там ныне в безусловно критическом состоянии.
Только что миновавшая война доказала воочию, что Небесная Империя, невзирая на принимавшиеся ее выдающимся государственным деятелем Ли-Хун-Чаном и за несколько лет принятым мерам, вовсе не обладает армией в европейском смысле этого слова. Попытки названного сановника, не щадившего затрат для сформирования в Китае регулярного войска и прибегавшего с этой целью к европейским инструкторам, не дали, очевидно, никаких результатов. Вооруженные по европейскому образцу и обученные самым сложным эволюциям, батальоны китайцев на деле — в бою — оказались такой же беспорядочной ордой, как и остальные их неученые собратья, и отсутствие в этих войсках воинского духа и дисциплины обнаруживались систематически при каждом их столкновении с правильным строем японских войск. Положение это стало так очевидно в течение войны, что было признано самим правительством, откровенно заявившим богдыханским манифестом о полной негодности китайской армии.
Такое положение нельзя не признать весьма характерным, ибо оно несомненно является ручательством твердого намерения китайского правительства принять меры к изменению настоящего положения дел и к созданию у себя более действенной армии.
Как уже сказано выше, обучение некоторой части регулярных войск Небесной Империи было вверено иностранным инструкторам, между коими, однако, доныне не было, впрочем, русских представителей. Труд этих офицеров, как видно по результатам, не увенчался успехом, и каковы бы ни были причины этого, но можно с известной достоверностью сказать, что кредит означенным инструкторам в настоящее время в Китае значительно подорван.