Именно с этой империей, которую А. Тойнби назвал «неожиданным», «сокрушительным напором со стороны кочевников Великой степи»[330], в самом финале продвижения ее по Евразии, столкнулась Русь, заслонив собой европейские народы от опустошительных вторжений кочевников[331].
В отличие от печенегов и половцев, у монголов было крепкое государство, построенное на идеологии божественного происхождения имперской власти. Несомненным в этой идеологической конструкции было влияние китайской имперской идеи[332] (известно, что монголы очень много восприняли у Китая – в знаниях, технике, ремеслах и т.д.). За счет своей идеологии Монгольская кочевая империя, в сравнении с другими подобными государствами, оказалась более устойчивой.
Однако наибольшую роль в устойчивости Монгольской империи и ее наследниц сыграла способность создать «симбиоз» кочевой и оседлой цивилизаций. Включение в состав империи стран с земледельческо-городской экономикой требовало принципиально иных способов управления завоеванными народами. Для этого нужно было создать государственный аппарат по подобию завоеванных земледельческих цивилизаций и хотя бы частично перевести этот аппарат на оседлость. Афористично эту проблему выразил китаец Елюй Чуцай – знаменитый советник первых двух монгольских ханов – в словах, обращенных к сыну Чингисхана Угэдэю: «Хотя [вы] получили Поднебесную, сидя на коне, но нельзя управлять [ею], сидя на коне»[333].
Чингисхан поделил свою империю на большие регионы – улусы, которые уже в середине XIII в. стали независимыми государствами из-за амбиций потомков великого хана, возглавлявших эти регионы. Русь оказалась в соседстве с самым западным наследником Монгольской империи – улусом Джучи[334], известном как Золотая Орда.
Хотя у золотоордынцев сохранился круглогодичный способ кочевания[335], тем не менее, вольно или невольно руководствуясь заветами Елюй Чуцая, Орда стала совмещать в себе кочевничество и оседлость. М.Г. Крамаровский сделал вывод о наличии особой золотоордынской цивилизационной модели, основанной на взаимодействии кочевнической и оседлой (городской) культур[336]. (Однако отметим, что сосуществование кочевничества и оседлости до того уже было отмечено и в Хазарии, где в VI—VII вв., в период становления каганата, шло интенсивное оседание кочевников в степях Приазовья[337]. Хазары предпочитали торговлю войне, а также построили себе столицу – город Итиль в дельте Волги[338].)
В Золотой Орде строительство стационарных поселений и городов на всем пространстве от Нижнего Поволжья до Днестро-Прутского междуречья стало целенаправленной политикой[339]. При хане Берке (1312—1341) в степных городах осела значительная часть ордынской элиты. Хотя глубинное содержание городской культуры Орды определялось степной цивилизацией[340], появление городов свидетельствовало о влиянии оседлых соседей на изначально кочевых ордынцев[341].
Первой формой «симбиоза» кочевой и оседлой цивилизации в Орде была политико-административная. Сочетание кочевой и оседлой культур породило своеобразную административную структуру Золотой Орды. Каждый ее улус имел «две формы бытия» – территорию (т.е. «оседлую» характеристику) и народ[342] (который мог быть и кочевым, и оседлым).
Во-вторых, кочевническо-оседлый «симбиоз» проявился и в экономике Золотой Орды, для которой было характерно сочетание скотоводства и земледелия. В Орде, в том числе в Поволжье, было много возделанных земель[343]. При этом земледелие не было случайностью или приложением к основному типу хозяйства: основной статьей экспорта в Золотой Орде была пшеница, торговля которой в том числе была фактором расцвета этого государства[344].
Третьей формой «симбиоза» была этническая. Так, кочевыми этносами, проживавшими в Золотой Орде, были, например, монголы и кипчаки (половцы), а оседлыми – волжские булгары, хорезмийцы, народы Северного Кавказа, русские.
Ордынско-русский «симбиоз» имел несколько вариантов. Во-первых, русское население проживало непосредственно в Золотой Орде, составляя значительный процент в городах этой страны[345]. Во-вторых, этот «симбиоз» существовал в пограничных, буферных зонах со стороны Орды, которые появились со второй половины XIII в. и имели русское население, но управлялись монгольской администрацией. Эти зоны находились в районах Южного Буга, Днестра, Поднепровья южнее Киева, на Верхнем Дону, в Прихоперье, нижнего течения р. Воронеж, на р. Битюг. (Интересно, что там же кочевали и половцы, мирно уживаясь с русскими[346].) Здесь русское и кочевое население Орды имели тесное соседство и активные контакты. Наличие русских поселений в этой приграничной зоне опровергает бытовавшие ранее представления о том, что между Золотой Ордой и южнорусскими территориями была «пустынная территория»[347]. В-третьих, «симбиоз» существовал и в буферных зонах со стороны Руси. Там с ордынскими кочевниками произошло то же, что ранее с черными клобуками: часть их осела в южнорусском пограничье и постепенно стала ассимилироваться[348].