Федеральные силы потеряли за неделю в Чечне 19 человек убитыми, 51 военнослужащий ранен".
По данным заместителя начальника Генштаба Валерия Манилова, с 23 по 30 сентября потери составили 20 человек погибшими и 48 ранеными. Потери не намного меньшие еженедельных потерь ОКСВ в Афганистане, да и федеральных сил России в тот период, когда ее руководство, по причинам весьма туманного свойства, еще не считало нужным прикрывать реально идущие боевые действия риторикой "окончания войны".
В октябре же этот разрыв между реальностью и риторикой стал поистине сюрреалистическим. Ход событий свидетельствовал о том, что ни одна точка, ни один рубеж в Чечне не имел гарантий безопасности, в Кремле же готовились речи - и обеспеченные ими решения - иные.
15 октября: "Вечером личный состав Назрановского погранотряда обнаружил группу из 9 боевиков, двигавшихся на север от горы Тихкорт. По ним был нанесен артудар.
В районах Ведено, Аргун, Ножай-Юрт, Кучали группы боевиков до 30 человек обстреляли мирных жителей и подразделения федеральных войск".
16 октября: "Пограничники Назрановского отряда на склоне горы Тихкорт обнаружили группу из 50 боевиков, двигавшихся от российской границы в сторону Ингушетии. По бандитам был открыт огонь, и они отошли на территорию Грузии.
Военный комендант Чечни Иван Бабичев заявил, что сокращение Объединенной группировки войск начнется только после полного разгрома экстремистов и создания условий, при которых их повторное появление станет невозможным".
До соответствующего решения руководства РФ в день этого заявления оставалось немногим более трех месяцев, и ничто не указывало на изменение ситуации в Чечне к лучшему. На следующую же ночь в Веденском районе были подорваны 9 фугасов, вследствие чего были уничтожены две машины внутренних войск МВД и ранены 8 милиционеров.
18 октября в том же Веденском районе боевики совершили 11 подрывов, при этом были взорваны два автомобиля внутренних войск. На протяжении только одних суток позиции и объекты федеральных сил обстреливались 19 раз. Погибли четверо и ранены семь военнослужащих.
Такие подрывы и обстрелы становятся каждодневной рутиной, на которую общество почти перестает обращать внимание - равно как и на каждодневные же боестолкновения с потерями с обеих сторон. Одновременно грузинская телекомпания "Рустави-2" сообщила, что чеченские боевики никуда не уходили из блокированных районов вблизи российско-грузинской границы. Предположительно, их было 100 человек, и утверждалось, что в отряде находится также и Руслан Гелаев, так чудесно ускользнувший из испепеленного ударами "Буратино" Комсомольского. Не прекращаются попытки прорыва боевиков в районе горы Тихкорт - из Чечни в Ингушетию и из Грузии на территорию России. Только за один день, 25 октября, четыре раза были обстреляны КПП, семь раз - блокпосты, девять раз - армейские позиции. На дорогах обнаружено и обезврежено 18 взрывных устройств, в том числе два - на железной дороге.
И тем не менее на следующий день, 26 октября, президент РФ Владимир Путин заявил, что главная часть задач, которые были поставлены при начале проведения антитеррористической операции в Чечне, выполнена. Неужели президенту и, соответственно, Верховному Главнокомандующему неизвестно, что каждый день происходит в республике? Ведь даже простому, но внимательному наблюдателю, как говорится, невооруженным глазом видно, что армия в любой точке Чечни в октябре 2000 года подвергается гораздо большей опасности, нежели то было в октябре 1999 года? И в чем же тогда разница между началом и концом "контртеррористической операции"?
Ответной репликой заявлению президента РФ 29 октября прогремел взрыв в селе Чири-Юрт; вследствие подрыва радиоуправляемого фугаса погибли 2 работницы кафе и 5 сотрудников СОБРа Приморского края, 5 милиционеров были ранены. Боевики также обстреляли комендатуры и блокпосты в Ленинском, Октябрьском и Заводском районах Грозного и расположение МЧС. В Старопромысловском районе Грозного у блокпоста федеральных сил взорваны фугасы. Никак не вязались с этим заявлением и начатые 30 октября командно-штабные учения 42-й гвардейской мотострелковой дивизии, на постоянной основе дислоцируемой в Чечне. Предполагалось, что в ходе маневров ее подразделения будут вести реальные операции против боевиков так о каком же окончании контртеррористической операции можно было говорить?
В тот же день, 30 октября, командующий Северо-Кавказским военным округом генерал-полковник Геннадий Трошев заявляет, что поиски Аслана Масхадова, Шамиля Басаева, Хаттаба "идут днем и ночью". Генерал выразил уверенность, что в скором времени "эти бандиты будут отловлены, посажены или просто уничтожены". Усердные эти поиски идут до сих пор, а в конце февраля Аслан Масхадов выступил с пространным и жестким интервью на страницах "Независимой газеты", которой, в отличие от "поисковиков", видимо, хорошо известно о его местонахождении. Подробнее об этом интервью будет сказано ниже, что же до заявления генерала Трошева, то оно, в контексте уже накопившейся статистики "тяжелых ранений", а то и "гибели" самых известных боевиков, выглядело бы просто комично - если бы не общий, далекий от комизма фон, на котором оно прозвучало. Было ясно, что в Чечне все отчетливее - хотя, разумеется, не буквально - начинает повторяться сценарий 1995-1996 годов. Опять армия была едва ли не целенаправленно поставлена лицом к лицу с "неуловимыми", опять, шаг за шагом, ее превращали в козла отпущения и фокус общественного, а затем и высочайшего негодования. А за всем этим опять начинали мелькать руки кукольника - или кукольников?
10 ноября первый заместитель министра внутренних дел Владимир Козлов заявил, что МВД известны более 130 зарубежных неправительственных организаций, фондов и обществ, прямо (!) или косвенно поддерживающих боевиков. Вывод напрашивается очевидный: речь шла не о действиях "разрозненных групп боевиков", огрызающихся в предсмертной агонии, а о хорошо организованной, и в значительной части направляемой и всесторонне подпитываемой из-за рубежа, диверсионно-террористической войне. Которую, кстати сказать, именно уже само это количество руководящих зарубежных центров не позволяет считать в полном смысле слова партизанской, ибо последняя, в основном, все-таки опирается на национальные силы.
Ситуация, в очередной раз, требовала внятного определения того, с чем же все-таки Российская армия столкнулась в Чечне; и в очередной раз ее руководство от этого определения уклонилось. Зато, в очередной же раз, "стрелы парфянские" были выпущены в армию. 20 ноября, в тот день, когда боевики совершили нападение на колонну ОМОНа из Карачаево-Черкессии (погибли 6, ранены 11 военнослужащих), президент Путин, выступая на сборах руководящего состава ВС РФ и словно напрочь позабыв о том, что было им сказано 26 октября, поставил перед военными задачу - "полностью ликвидировать бандформирования и их базы". А также указал на "непростительные потери", назвав общее число погибших с начала контртеррористической операции: 2600 человек. Статистика эта чем дальше, тем больше вызывала недоверие: 22 января 2001 года замминистра внутренних дел Иван Голубев заявил, что только в системе МВД погибли 2700 человек. Потери же МО традиционно считаются более высокими, так что, возможно, ближе к истине цифра, называемая СК СМР (Союзом комитетов солдатских матерей России): 6 тысяч ("Сегодня", 30 января 2001 года).
Однако справедливо ли было со стороны Главковерха с позиции как бы постороннего укорять потерями военных, поставленных в те условия, в которых они оказались, ощущающих идущую за их спиной темную многофигурную игру и погруженных в хаос разноречивых и взаимоисключающих заявлений руководства? Чего стоит, например, прозвучавшее всего пять дней спустя после заявления Путина от 26 октября о, по сути, окончании контртеррористической операции, сообщение министра обороны Игоря Сергеева. Прибыв 1 ноября в Чечню для инспектирования частей ОГРВ, он заявил, что подразделения федеральных сил предстоящей зимой существенно активизируют действия по уничтожению бандформирований.