При дворе были люди, строившие еще более далеко идущие планы. В 1898 г. на реке Ялу в Корее начала работу российская лесозаготовительная компания. Ее основателем был гвардейский офицер в отставке капитан А.М. Безобразов, имевший связи при императорском дворе. В число акционеров компании входил сам император Николай. Ему принадлежала инициатива установления на Дальнем Востоке наместничества. Наместником был назначен адмирал Е.И. Алексеев, командовавший Тихоокеанским флотом.
Установление наместничества по образцу Кавказа вывело регион из-под юрисдикции российских министерств и означало, что Николай II лично собирается проводить экспансионистскую политику на Дальнем Востоке. В августе 1903 г. Сергей Витте был смещен, и его и без того уже ограниченное влияние на политику было полностью устранено. Двор праздновал победу над дипломатией и министерствами.
Такое положение дел встревожило японцев. Они направили ноту русскому правительству. Для стабилизации отношений между двумя странами японцы предлагали признать особые интересы России в Маньчжурии взамен на эквивалентное признание японских интересов в Корее. Обеим сторонам запрещалось вводить войска на указанные территории, за исключением случаев необходимости поддержания общественного порядка.
На эти предложения Японии Россия так и не дала однозначного ответа. Ни министры, ни наместники не могли решить этого вопроса самостоятельно без одобрения императора, который почти все лето и осень 1903 г. находился вне Петербурга. Россия оставляла за собой свободу действий в Маньчжурии, но не спешила признать эквивалентные права Японии в Корее19.
В конце концов Япония отозвала своих дипломатов из Санкт-Петербурга и торпедировала русские корабли в Порт-Артуре. Несмотря на то, что ответственность за непосредственное начало войны лежит на японцах, общее развертывание событий показывает русскую дипломатию далеко не в самом лучшем, но типичном для нее свете. Встревоженная появившимся на ее отдаленных границах вакуумом власти, Россия, как всегда, переоценила важность территориальных завоеваний (непонятно, зачем стране с таким количеством неосвоенных территорий нужны были новые земли). России не удалось правильно оценить свои возможности и четко сформулировать цели. Японская дипломатия внесла сумятицу в российские дела, потому что политическую линию поведения формировало не правительство, а дворцовая клика и отдельные министры, борющиеся за расположение царя.
Россия, как и все остальные страны в то время, недооценивала возможности Японии. Японцы сумели эффективно мобилизовать силы на суше и море. Россия перевозила войска и снаряжение по единственной одноколейной железной дороге — Транссибирской магистрали. Для укрепления Тихоокеанского флота она вынуждена была посылать корабли через целое полушарие. Никогда еще проблема нехватки выхода к морю не проявляла себя с такой остротой.
Русско-японская военная кампания 1904–1905 гг. была крупномасштабной и превзошла большинстве европейских сражений XIX столетия. Две армии численностью 100 и 150 тысяч вели боевые действия вдоль границы, протяженность которой составляла около ста километров. Один этот факт стал серьезным препятствием для передвижения российских войск. В декабре 1904 г. после шестимесячной осады японцы захватили Порт-Артур. Через несколько месяцев под Мукденом, в Маньчжурии, была разбита большая русская армия. Тихоокеанский флот, зажатый японцами в Порт-Артуре, был потерян. Балтийский флот, более шести месяцев шедший ему на помощь, был разбит и почти полностью уничтожен в битве под Цусимой в мае 1905 г.
Вслед за этим Россия приняла предложение президента Соединенных Штатов Америки Рузвельта выступить посредником в разрешении этого конфликта. Японцы, чьи ресурсы, несмотря на победу, резко истощились, были рады завершить войну. Потери России были не такими серьезными, как могло показаться. За ней оставались весь Приморский край, Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) и господствующее положение в Северной Маньчжурии.
Русификация
К 1881 г. можно было убедиться, что гражданская стратегия Александра II приведет его прямо под пулю убийцы. Со времен Польского восстания 1863–1864 гг. начались поиски альтернативной национальной стратегии. Главным ее сторонником был блестящий журналист Михаил Катков, издававший ежедневную газету «Московские ведомости». В начале своей карьеры Катков был страстным поклонником британской политической системы и поддерживал реформы Александра II. Польское восстание убедило его в том, что местное мелкопоместное дворянство в многонациональной империи не стремится поддерживать порядок и закон, а, как правило, возглавляет антиправительственные силы и поддерживает сепаратистские тенденции. Катков предупреждал: «Свобода не означает свободу вооружать врага». Он пришел к заключению, что Россия и Польша не могут быть суверенными государствами одновременно. «Должно быть только одно: или Польша, или Россия… В этнографическом смысле нет антагонизма между русскими и поляками… Но поляк, как термин политический, есть естественный и непримиримый враг России»20. Это был четкий призыв заменить гражданскую стратегию интеграции империи на национальную.