Еще одной ареной, на которой можно было проявить свои нонконформистские чувства, был театр. Здесь актеры и зрители находились рядом, в одном зале, и их взаимодействие было, естественно, более тесным, чем между писателями и читателями журналов. Кроме того, театральное действо гораздо менее предсказуемо: даже прошедший цензуру и худсовет спектакль мог меняться от представления к представлению, а интонации и жесты актеров, несущие смысловой подтекст, могли оказаться совсем другими, чем на генеральной репетиции. В театре «Современник», основанном в 1956 г. Олегом Ефремовым, возрождались сценические приемы и дух дореволюционного МХАТа. Режиссура и игра актеров были сугубо реалистичными, искренне передавали человеческие чувства и переживания. Театр отличали дух коллективизма, чувство взаимной ответственности режиссера и актеров за каждый спектакль, здесь не было «звездной болезни». Театр на Таганке, основанный в 1964 г. Юрием Любимовым, обратился к мейерхольдовским традициям «тотального театра», которые предусматривали «встраивание» в спектакль всех элементов, способствующих достижению наибольшего драматического эффекта. Это включало такие приемы, как пение в фойе, разбрасывание листовок в зрительном зале и т.п. «Таганка» впервые познакомила советского зрителя со многими пьесами зарубежных авторов, таких как неортодоксальный коммунист Бертольт Брехт. Театр также ставил на своей сцене произведения, балансировавшие на грани дозволенного тогдашней
]] Россия и русские. Кн. 2 цензурой. Так появились спектакли «Преступление и наказание» по роману Ф. Достоевского и «Мастер и Маргарита» по роману М. Булгакова{409}.
В середине 1950-х гг. Борис Пастернак завершил роман «Доктор Живаго», который подвергал серьезной критике не только коммунистические власти, но и любое давление, оказываемое на культурную и интеллектуальную жизнь. Получив отказ от советских журналов напечатать роман, он переправил свое произведение итальянскому издателю Фельтринел-ли, который опубликовал его в Милане в 1957 г. Само по себе это еще не являлось серьезным вызовом властям, но когда в следующем году Пастернак был удостоен за этот роман Нобелевской премии в области литературы, в СССР началась официальная кампания злобных нападок на него, в результате которой он был исключен из Союза писателей.
Следуя его примеру, многие писатели начала шестидесятых годов, недовольные официальными ограничениями на свободу творчества, продолжали создавать произведения не для издательств, а для своих друзей, среди которых эти произведения распространялись в виде машинописных копий. Это был так называемый «самиздат». Первыми работами такого рода стали стихи и поэмы, небольшой формат которых облегчал перепечатку под копирку и дальнейшее распространение. Затем пришла очередь работ, ранее запрещенных в СССР. В «самиздате» вышли «Доктор Живаго» и произведения зарубежных авторов — «1984» Дж. Оруэлла, «Слепящая тьма» Артура Кест-лера и «Новый класс» Милована Джиласа. Солженицына постепенно вытеснили из советских журналов, но его работы стали распространяться «подпольным» образом. Я помню, как читал в 1964 г. в Московском университете его короткие стихотворения в прозе, а в 1967 г. вышли (или, скорее, не вышли) его романы «Раковый корпус» и «В круге первом». Советские интеллигенты читали их в своих кабинетах, пряча в самых дальних ящиках стола или маскируя под обложками полного собрания сочинений Ленина.