Хотя к началу 1970-х гг. работы Солженицына уже давно были запрещены, а сам он в 1974 г. выслан на Запад, в России значительная часть интеллигенции и людей с высшим образованием разделяли его взгляды. Они прекрасно понимали, что имперские интересы России преобладают над этническими и гражданскими интересами русского народа. Как мы уже видели, один или два литературных журнала стали носителями русской национальной идеи, которая воплощалась в «деревенской прозе», то есть произведениях, рассказывавших о деревенской жизни и напоминавших о солидарности крестьянских общин в эпоху до урбанизации. К этим произведениям относились терпимо, возможно, они даже приветствовались идеологическим руководством. Их авторы были первыми, кто рассказал правду о царившей в деревне нищете и даже часть правды о том, что там происходило во время коллективизации. Ранее эти факты всегда были скрыты за завесой официальной риторики{431}. У них было много читателей, и это служило показателем того, что многие хотят знать, как стать русским, не зависимым от империи.
Во времена Брежнева в официальной политике государства по отношению к религии не произошло каких-либо фундаментальных изменений. Скорее, ее методы стали применяться не так рьяно, как раньше. Отчасти это было связано с появлением полустихийного религиозного диссидентского движения, которое через сеть своих активистов наладило связи с зарубежными средствами массовой информации. Активнее всех были баптисты, отколовшиеся от своей официальной церкви и отказывавшиеся соблюдать ограничения, налагавшиеся на вербовку новообращенных. Они основывали свои воскресные школы, летние лагеря. У них имелись даже свои печатные издания и группы для оказания помощи преследуемым или находившимся в заключении собратьям. Многие молодые люди не скрывая носили нательные крестики или коллекционировали иконы, что представляло собой один из методов самоутверждения, шедших вразрез с общепринятыми нормами. Но это также могло быть и выражением поиска молодежью духовных ценностей, которых они не видели вокруг себя в повседневной жизни.
Самым важным, однако, было то, что религия стала проявлением возрождающегося русского патриотизма, который в других областях пользовался осторожной поддержкой Брежнева. Писателям, особенно принадлежавшим к школе «деревенской прозы», разрешалось писать о церквах и иконах как символах преемственности русской национальной традиции; им даже позволялось в сдержанной манере положительно отзываться о православных верующих, которые могли считаться «столпами» устойчивости общественной морали{432}.
К началу 1970-х гг. этнические конфликты стали затрагивать сферу, которая до этого казалась олицетворением многонациональной солидарности советского общества. Этой сферой являлась армия. В ней процветала так называемая дедовщина, когда новобранцы, особенно из Прибалтийских республик, с Кавказа или из Средней Азии, подвергались преднамеренной травле старшими по сроку службы солдатами. Эти злоупотребления часто приводили к серьезным увечьям или даже гибели молодых солдат, что, в свою очередь, порождало месть и межнациональные столкновения. Вооруженные силы переставали быть «школой интернационализма», как их называл Брежнев{433}.
В национальном вопросе трудно выявить какую-либо общую для всех схему развития. Каждый регион Советского Союза имел свои особенности. Но целенаправленная политика «национального строительства», которую начали проводить еще в двадцатые годы и от которой никогда полностью не отказывались, дала свои долгосрочные результаты. Этому способствовала и принудительная урбанизация. В той или иной форме в разных регионах страны происходил рост национального самосознания, который был особенно заметен в Прибалтике и меньше всего отмечался в республиках Средней Азии. Причем этот процесс шел сильнее именно там, где власти применяли более жесткие меры по его подавлению. Традиционная национальная культура выходила за пределы местных элит и становилась теперь достоянием широких масс. Несмотря на огромное давление, в стране происходил процесс формирования наций. В результате, когда кризис потряс Советский Союз, то последний нашел выражение прежде всего в межнациональных конфликтах.