Первый его шаг состоял в том, чтобы увлечь Рейгана идеей всеобщего ядерного разоружения, которую он изложил в Рейкьявике в 1986 г. Не достигнув там желаемого результата, он пошел по другому пути: в 1987 г. на вашингтонском саммите было подписано советско-американское соглашение о постепенном сокращении ракет среднего радиуса действия. Затем в своей речи на Генеральной Ассамблее ООН в декабре 1988 г. Горбачев публично и безоговорочно отрекся от принципа «классовой борьбы» и от понятия преимущества социализма над капитализмом, то есть от основополагающих принципов советской внешнеполитической доктрины. «Жизненно важным сейчас является соблюдение безусловного приоритета общечеловеческих ценностей, создание мира без войн и насилия, признание права на существование разнообразных форм общественного развития, открытый диалог и сотрудничество во имя развития и сохранения цивилизации и продвижение в направлении создания нового мирового порядка»{442}.
К этому времени в Западной Европе и даже в США сложился настоящий «культ личности» Горбачева. Какие бы страны и города он ни посещал, будь то Милан, Лондон, Бонн или Нью-Йорк, колонне автомашин, в которой следовал Горбачев, приходилось буквально протискиваться сквозь ликующие толпы народа, приветствовавшие его, а он, глубоко тронутый, выходил из своего лимузина, чтобы пожать руки радостно встречавшим его людям. Его заявления не были пустыми словами. В них отражались реальные политические шаги: вывод советских войск в 1988—1989 гг. из Афганистана, решение об уничтожении ракет средней дальности и о сокращении обычных вооружений, прекращение поддержки террористических и коммунистических движений во всем мире, уменьшение численности советских войск на советско-китайской границе и, наконец, согласие на роспуск СЭВ и организации Варшавского Договора, что положило конец советскому господству в Центральной и Восточной Европе.
Падение коммунизма в странах Центральной Европы
Отказ от господства в странах Центральной Европы был, вероятно, самым болезненным шагом новой политики: он означал потерю Советским Союзом доминионов, которые были им завоеваны в ходе самой разрушительной в истории человечества войны. Горбачев и его советники пришли к заключению, что принуждение народов из стран Центральной и Восточной Европы жить в условиях политических режимов, которые они ненавидели, или, выражаясь словами одной из присказок Сталина, «заставлять корову ходить под седлом», не только не укрепляло безопасность Советского Союза, но, наоборот, наносило ей ущерб.
Со своей стороны, многие лидеры компартий стран — членов Варшавского Договора с недоверием относились к Горбачеву и к его планам «перестройки», опасаясь, что любое ослабление однопартийной системы повлечет за собой отстранение их от власти. Когда Горбачев находился с визитом в Берлине, принимавший его восточногерманский лидер Эрих Хонеккер с ужасом наблюдал за тем, как его гостя встречали толпы молодежи, держа в руках плакаты с надписями «Перестройка! Горбачев! Помогите нам!»{443}.
Исключение из общего правила представляла позиция руководства Венгрии. Угроза румынского лидера Николае Чаушеску стереть с лица земли несколько тысяч венгерских поселений в Трансильвании заставила венгерское руководство взять еще более решительный — по сравнению даже с горбачевским — курс на проведение реформ в стране. В январе 1989 г. они отменили однопартийную систему, а в мае того же года было совершено торжественное перезахоронение останков Имре Надя уже как национального героя. Коммунисты стремились возродить союз с социал-демократами, который существовал в 1944—1947 гг., что, собственно, и предлагал Надь в 1956 г. Советские дипломаты, хотя и без особого энтузиазма, заявили, что Советский Союз не пойдет на практическое применение известной «брежневской доктрины». Пресс-секретарь Министерства иностранных дел СССР Геннадий Герасимов пошутил по этому поводу, сказав, что ей на смену пришла «доктрина из песни Фрэнка Синатры»: «Делай по-своему!» В Польше была вновь легализована «Солидарность», которая легко победила на свободных выборах, в результате чего впервые за последние сорок лет в Центральной Европе к власти пришел премьер-министр, Тадеуш Мазовецкий, который не был коммунистом.
Примерно в это же время Венгрия открыла свои границы с Австрией. Этот шаг имел решающее значение не только для Венгрии, но и для ГДР: к октябрю того же года более 30 тысяч восточных немцев воспользовались этим «окном», чтобы эмигрировать в Западную Германию. В ходе горячих дебатов относительно того, как остановить этот процесс, Хонеккер был свергнут, и пришедшие к власти коммунисты — сторонники реформ заговорили о возможности ограниченного перехода через Берлинскую стену. Сама постановка этого вопроса полностью преобразила ситуацию в стране. 9 ноября в Берлине собрались огромные толпы и устроили грандиозную демонстрацию вдоль восточной стороны Берлинской стены. Некоторые из демонстрантов пытались перелезть через нее, и никто из пограничников не стал применять оружие, чтобы помешать им сделать это.