Столыпин надеялся, что вновь образованные частные собственники вскоре станут полноправными гражданами страны и внесут свой вклад в дело организации рыночной экономики. Кроме того, он рассчитывал, что именно такие люди станут надежной и законопослушной опорой самодержавной монархии. На самом же деле те крестьяне, которых он уже видел в качестве опоры новой России, оказались наиболее привязаны к сельской общине. Трудности осуществления реформы со всей очевидностью показали, что общинные институты в России еще достаточно сильны, чтобы удержать свои прежние позиции, а любые попытки нарушить издавна сложившееся равновесие могут привести только к дальнейшей поляризации крестьянства и возникновению новых социальных конфликтов в деревне.
Другие реформы
Другие реформы Столыпина были направлены на интеграцию общественности в процесс выработки правительственной политики, на усиление координации деятельности местных и центральных органов власти и на прекращение пагубной обособленности крестьянских организаций. Волость должна была стать земством, то есть представлять все социальные слои общества, а не только крестьянство. А уездные и губернские земства должны были быть введены в нерусских регионах страны, получить более демократичное избирательное право и находиться под более пристальным контролем со стороны правительства. К примеру, уездный предводитель дворянства в качестве председателя земского собрания должен замещаться назначенным сверху государственным чиновником. Кроме того, предполагалось ликвидировать разобщенные волостные суды вместе с системой контроля земского начальника над их деятельностью, а вместо них образовать нормальные суды во главе с мировыми судьями.
Столыпин работал и над другими обещаниями, содержавшимися в Октябрьском манифесте. Так, например, он представил законопроект, отменявший дискриминационные меры по отношению к старообрядцам, и попытался дать определение чрезвычайно важному понятию «неприкосновенность личности». Еще он предлагал ввести к 1922 г. всеобщее и бесплатное начальное образование и обязательное страхование рабочих на случай болезни, травмы и по старости лет{52}.
Все эти меры должны были повысить личную ответственность человека за свою судьбу вместо «круговой поруки», укрепить властные институты вместо личного произвола и в конце концов создать правовое общество вместо беззакония. Такая трансформация порядка, как подозревал Николай II, неизбежно должна была привести к ограничению самодержавной власти. Но вместе с тем реформы Столыпина должны были укрепить монархию, так как создавали бы широкую сеть общественных институтов и тем самым расширяли бы ее социальную базу. Даже глядя на его предложения сто лет спустя, нельзя не отметить, что это была лучшая правительственная реформа за все время существования России.
Однако реформы пали жертвой как личных интриг против Столыпина, так и ожесточенного идеологического конфликта, который вспыхнул между различными представителями российской элиты по вопросу о темпах и характере предложенных реформ. А политический союз, созданный Столыпиным для проведения аграрной реформы, распался, едва дело коснулось других его законопроектов. Помещики, например, всячески поддерживавшие идею разрушения крестьянской общины, резко выступили против возможной утраты контроля над земствами и ослабления роли земских начальников. Реформа системы образования сразу же вызвала горячие споры насчет того, кто будет финансировать школы, какая религия и на каком языке будет в них преподаваться. И только реформа страхования рабочих прошла в более или менее том самом виде, в котором была предложена правительством.
Особенно болезненным для Столыпина было блокирование в 1911 г. законопроекта о введении земской системы в западных губерниях империи. Для него этот закон был ключевым моментом, так как воплощал его основные и наиболее важные принципы: демократизацию местных органов власти, их интеграцию в центральное правительство и решительную русификацию тех регионов, которые издавна находились под сильным влиянием поляков. Чтобы добиться всех этих целей одновременно, Столыпин задумал чрезвычайно сложную избирательную систему, что и сделало ее исключительно уязвимой для критики. Весьма влиятельный блок крупных помещиков в Государственном Совете подозревал (и не без оснований), что внедрение такой демократической системы земства неизбежно приведет к ее распространению по всей России. Однако первоочередной причиной провала был сам император Николай II, уговоривший послушных членов Государственного Совета голосовать против этой реформы. При этом главным мотивом была даже не столько сама реформа, сколько страстное желание поставить Столыпина на место, урезать полномочия Думы и объединенного Совета министров и таким образом восстановить былую власть царского окружения и самого императора{53}.