Поэтому 21 сентября 1993 г. Ельцин снова выступил с телеобращением, в котором заявил о провале всех попыток достичь компромисса с депутатами. Существующая Конституция не давала возможности выхода из этого тупика, а «безопасность России и ее народа была важнее формального соблюдения противоречивых норм, созданных законодательной властью, крайне дискредитировавшей себя». Далее он сказал, что подписал Указ № 1400 о роспуске Верховного Совета. Новые парламентские выборы назначались на середину декабря 1993 г. Спустя шесть месяцев после этих выборов должны были состояться выборы президента{474}.
Верховный Совет, предупрежденный о содержании указа, уже проводил в это время чрезвычайное заседание в Белом доме. Законодатели признали указ Ельцина неконституционным, приняли решение о смещении Ельцина с должности и избрали на президентский постА. Руцкого. Тот, в свою очередь, сформировал новое правительство, назначив своих силовых министров (обороны, госбезопасности и внутренних дел), двое из которых незадолго до этого были уволены Ельциным по обвинению в коррупции. Поскольку Верховный Совет располагал собственной военизированной охраной, а также смог вызвать на подмогу отряды боевиков — членов фашистского движения «Русское национальное единство», возглавляемого А. Баркашовым, все с самого начала было готово к вооруженному столкновению. Тем не менее Ельцин все еще медлил с принятием решения о блокаде Белого дома. Поэтому к тому времени, как она была установлена, в Белом доме оказалось много хорошо вооруженных людей, готовых оборонять здание и даже совершать вылазки в город, чтобы попытаться захватить стратегически важные пункты столицы. Многие депутаты, находя эти действия непозволительными, покинули Белый дом, где осталось основное ядро непримиримых парламентариев в количестве около двухсот человек. Они выступили с призывом начать всеобщую забастовку и обратились за поддержкой к Вооруженным силам и к регионам. Но ни рабочие, ни военные не отозвались на этотлризыв. Некоторые региональные лидеры поддержали, хотя и не совсем однозначно, Верховный Совет. Совещание, в котором приняли участие 62 (из 88) руководителя субъектов Федерации, призвало Ельцина отменить Указ № 1400 и вернуться к положению, существовавшему до 21 сентября, а затем уже назначить одновременные парламентские и президентские выборы.
Было предпринято несколько попыток посредничества для примирения двух противоборствующих сторон, в частности патриархом Русской православной церкви Алексием II. Но 3 октября, до того как были достигнуты какие-либо договоренности, на Октябрьской площади в Москве, у памятника Ленину, собрались тысячи манифестантов, выражавших поддержку оппозиции, которые затем направились по Садовому кольцу к Белому дому. Им удалось прорвать оцепление, и вице-президент Руцкой, выйдя на балкон, обратился к собравшимся с речью, в которой призвал их штурмовать здание Московской мэрии и телецентр в Останкине. Вооруженные отряды боевиков покинули Белый дом и отправились выполнять этот приказ. Они сумели захватить здание мэрии на Новом Арбате и часть телевизионного комплекса в Останкине и удерживать их в течение почти шести часов. В это время большинство телевизионных каналов прекратили трансляцию своих передач.
В столице было введено чрезвычайное положение, Ельцин прилетел в Кремль на-вертолете. Почти всю ночь он уговаривал министра обороны Павла Грачева и высший, генералитет отдать войскам приказ о штурме Белого дома. Он видел их крайнее нежелание взять на себя ответственность за участие в политическом конфликте. Может быть, это было результатом опыта, приобретенного военными после 1989 г., или они еще просто не были уверены, кто выйдет победителем из этого противоборства. Впоследствии Ельцин вспоминал: «...вид у генералов был сумрачный, виноватый. И они, видимо, чувствовали несуразность ситуации: законная власть висит на волоске, а армия не может защитить ее — кто на картошке находится, кто воевать не хочет...» В конце концов начальник президентской охраны Александр Коржаков представил план штурма, который, по иронии судьбы, был подготовлен еще в августе 1991 г. путчистами, но так и не был приведен в действие. Генералы с неохотой согласились его исполнить. Но при этом Грачев потребовал от Ельцина письменного приказа, разрешавшего ему применять танки в самом центре Москвы{475}.