В это время Чечня, несомненно, уже превратилась в крайне серьезную проблему. В течение двух лет Ельцин время от времени вел переговоры с Дудаевым, при этом отказываясь от личной встречи с ним, но так и не смог добиться какой-либо договоренности, которая бы предусматривала отказ непокорной республики от своих претензий на полную независимость. К такой серьезной уступке Ельцин готов не был. В конце концов он решил прибегнуть к другим мерам по устранению Дудаева, используя для этого межродовое соперничество и оказывая поддержку противникам генерала в Чечне. Это был пример классической российской дипломатии, которую Россия часто использовала на своих окраинных территориях. К осени 1994 г. (то есть к моменту, когда перспектива заключения международного соглашения о разработке и транспортировке каспийской нефти делала безотлагательным решение чеченской проблемы) Федеральная служба контрразведки (ФСК) поставляла противникам Дудаева танки, вертолеты и «добровольцев» из Кантемировской гвардейской дивизии (без ведома ее командира). В ноябре они предприняли штурм Грозного. Штурм не удался, много русских военных было захвачено в плен. Таким образом, секретная операция была с позором разоблачена в глазах общественного мнения.
После этого Ельцин уже не мог терпеть дальнейших унижений со стороны Дудаева и отдал приказ о широкомасштабном вводе российских войск на территорию Чечни. Решение было принято в узком кругу политиков и армейских командиров, каждый из которых отстаивал в этом вопросе свои корпоративные интересы. По словам некоторых свидетелей, министр обороны Павел Грачев не хотел военного вмешательства, но не мог позволить, чтобы его опередили соперники из МВД и ФСК. Армия в целом встретила приказ о вторжении с большой настороженностью. Борис Громов, генерал, последним выводивший советские войска из Афганистана, и Александр Лебедь, который тогда командовал 14-й армией в Молдавии, осудили это решение. Некоторые другие высшие командиры отреагировали на него более осторожно, при этом, однако, отказавшись предоставить свои соединения и части для участия во вторжении. Павел Грачев, Сергей Степашин (тогда еще глава контрразведки) и Виктор Ерин (министр внутренних дел) были вынуждены в таких условиях сколотить довольно «разношерстную» группировку, состоявшую из казаков, пограничников, внутренних войск, воинских частей из региональных и центральных военных округов. Одним словом, туда входили все части, командиры которых пожелали принять участие в кампании. При этом многие солдаты были молодыми, плохо подготовленными призывниками.
Результатом стало новое унижение России. Сорок тысяч российских солдат, сражаясь с уступавшим им по числу «штыков» противником, отряды которого состояли в основном из резервистов, с огромным трудом и ценой больших потерь захватили Грозный. После этого они, не понимавшие целей войны и плохо вооруженные, так и не смогли взять под свой контроль ситуацию в сельских районах, особенно в гористой местности на юге, которая идеально подходит для ведения партизанской войны. Чеченцы же, обладающие российским оружием, проявили себя прекрасными бойцами. Они действовали в знакомой обстановке, пользовались поддержкой населения. Кроме того, их воодушевляли родовое чувство чести и достоинства и желание победить ненавистного врага своей нации. В ходе войны внутренняя оппозиция Дудаеву исчезла, и почти все чеченцы объединились в борьбе против российских захватчиков{490}.
В конечном итоге Ельцин был вынужден признать: его Вооруженные силы не могли победить чеченцев. Он дал указание Александру Лебедю, который к тому времени уже стал секретарем национального Совета безопасности, провести переговоры с начальником штаба вооруженных формирований Чечни Асланом Масхадовым. Результатом переговоров стала договоренность, достигнутая в августе 1996 г., по которой Россия выводила свои войска из Чечни в обмен на согласие ее руководства не поднимать в течение ближайших пяти лет вопрос о статусе своей республики. На практике Чечня уже стала независимым государством во всем, кроме названия. Сразу же после заключения соглашения чеченские лидеры взяли курс на создание исламской республики. Россия показала, что спустя всего несколько лет после утраты статуса сверхдержавы, претендовавшей на паритет с Соединенными Штатами, она оказалась не в состоянии противостоять крохотному субъекту Федерации в его борьбе за отделение.