Это было написано за пятнадцать лет до Русско-японской войны, и тут Чехов подметил в пустяке очень важное — отсутствие злобности по отношению к русским у простых японцев.
Спесью отличались власть имущие, но спесь — черта характера напускная. Ее устраняет или жесткий напор, или полная достоинства, чуть ироничная улыбка.
Улыбаясь Японии японцев и спокойно выдерживая взгляд Японии самураев, Россия могла обеспечивать себе на Дальнем Востоке прочный мир!
Однако у возможной русско-японской дружественности были на Тихом океане те же враги, что и в Европе у нас с немцами. Так же «гадила» нам здесь англичанка, и так же она все чаще гадила не только к своей выгоде, но и к выгоде дяди Сэма...
И все чаще гадил нам сам этот дядя Сэм...
Пиком (или, если желается — впадиной) глупой ситуации стала Русско-японская война 1904 года. Но о ней — позднее...
А пока вернемся опять в Китай...
Великая Октябрьская социалистическая революция перевела отношения России с Китаем в плоскость «пролетарского интернационализма». Китай рассматривался как естественный великий союзник по будущей мировой революции.
Однако в революционно-демократических процессах в Китае преобладали антиимпериалистические и националистические, а не классовые факторы.
Тем не менее СССР весьма старательно помогал Китаю в его стремлении обрести самостоятельность, а также — и в его антияпонской борьбе. Еще в 1924 году было заключено советско-китайское соглашение, которое аннулировало все неравноправные договоры, заключенные царской Россией, с отказом (по статье XI соглашения) от «русской части возмещения», то есть так называемой «боксерской» контрибуции.
Помогали мы основателю Гоминьдана Сунь Ят-сену, помогали китайским коммунистам, но помогали и буржуазному националисту Чан Кай-ши. Он даже невестку от нас получил для своего сына Цзян Цзин-го — «Машу с Уралмаша». На Урале комсомолец Цзян Цзин-го работал под псевдонимом Николая Владимировича Елизарова.
Однако — вотще! «Русская» политика и Гоминьдана во главе с Сунь Ят-сеном, а впоследствии с Чан Кай-ши, и Компартии во главе с Мао Цзэдуном по отношению к СССР была, честно говоря, перманентно двуличной.
А в лучшем случае — меркантильно-иждивенческой.
Ну вот, скажем, лидер Китая Сунь Ят-сен. Умер он в марте 1925 года, то есть тогда, когда сам Советский Союз еще лишь выбирался из-под развалин двух войн и интервенции.
Тем более тяжело было нам в году 1922-м...
И...
И вот весной 1922 года Сунь встречается с сотрудником Коминтерна Сергеем Далиным и сообщает ему о своем настойчивом желании привлечь Советскую Россию к грандиозному железнодорожному строительству в Китае.
— Покрыть Китай сетью железных дорог — моя мечта, — простодушно признавался он Далину.
Далин знал, что Сунь в свое время заведовал Бюро по железнодорожному строительству, что мечты такие у него имеются издавна и что в 1914 году он даже создал в Шанхае для этого фирму.
Поэтому Далин вежливо согласился:
— Что же, ваша мечта — прекрасная и полезная мечта.
— И еще одна моя мечта — соединить Кантон и Москву железной дорогой через Туркестан.
— Идея прекрасная, но откуда же взять средства? — удивился Далин.
— А вы?
— Эх! Мы сами были бы не прочь получить их от кого-нибудь для наших железных дорог...
— Да-да, я пытался добиться поддержки от Запада...
— Ну и как?
— Безуспешно...
Далин был коммунистом, советником Коминтерна, и поэтому он предложил Сунь Ят-сену вполне естественный совет:
— А вы попробуйте провести хотя бы налоговую (не аграрную!) реформу в интересах прежде всего среднего крестьянства!
— Нет-нет, это категорически невозможно, — тут же вспыхнул китаец.
— Но это дало бы вам устойчивую массовую базу на селе.
— Нет-нет, это не выход...
Уважаемый читатель! Для 20-х годов предлагать разоренной России строить в Китае железные дороги было не просто прожектерством, но более того — свидетельством полного отсутствия политического реализма в сочетании с примитивным узконациональным эгоизмом.
А отказ от широких социальных реформ вел в никуда...
И если уж я тут начал рассказ о Сунь Ят-сене, то сообщу кое-что такое, о чем «историки ЦК КПСС» предпочитали помалкивать, дабы не потрескался «хрестоматийный глянец» на облике «вождя китайской революции».
С началом Первой мировой войны Сунь обратился к лидеру влиятельной японской буржуазно-помещичьей партии «кокуминто» Инукаи с призывом вступить в войну на стороне центральных держав (то есть — против России в том числе) во имя освобождения Азии.