Донорами Института изучения марксизма среди прочих организаций являлись Голландская реформатская церковь и Антиком. Но постепенно Институт начал стремиться к большей независимости, и его Совет поручил директору сообщить руководству Антиком, что принятие ежегодной дотации не гарантировало поддержку Институтом ее идеологии [167] .
Размонтирование идеи о советском «тотальном наступлении» в Институте выпало советологу Филипу Нелу, по утверждению тех, кто его знал, – бывшему офицеру военной разведки южноафриканской армии.
Уже в начале 1980-х годов Нел был убежден в том, что советская угроза Южной Африке, как и возможности и цели СССР, были сильно преувеличены южноафриканскими политиками и что это создавало «опасную иллюзию» о том, что южноафриканские проблемы были порождены СССР. Он упрекал южноафриканских политологов в том, что при всей важности, придававшейся СССР и советской политике государством, они не дали себе труда по-настоящему изучить эту страну. В 1986 г. Институт изучения марксизма был переименован в Институт советских исследований, а Нел стал его директором [168] . В 1985 г. Институт начал выпускать «Soviet Rewieu», выходивший шесть раз в год обзор советской политики, прежде всего в Африке. В начале 90-х годов Институт превратили в секцию, а потом и вовсе закрыли. Его богатая советологическая библиотека была слита с общеуниверситетской.
Национальная партия, ее идеологи и последователи опубликовали сотни книг, статей, брошюр и прочей печатной продукции – не говоря уже об официальных документах, – объяснявшей белым южноафриканцам, в чем именно состоит «красная опасность», кто является ее проводником, как с ней бороться. Часть этой литературы носила псевдонаучный характер, часть – религиозный, часть – популярно-пропагандистский. Но только в 1986 г. министр обороны Магнус Малан начал цитировать журнал ЮАКП «African Communist», чтобы объяснить тактику ОДФ в «освобожденных зонах» – тауншипах и шантитаунах южноафриканских городов, контролировавшихся Объединенным демократическим фронтом [169] . И только в 1987 г. Ф. Дж. (Нил) фан Хеерден, парламентский представитель Национальной партии по иностранным делам, посвятил свою речь анализу Хартии свободы [170] . Создается такое впечатление, что стремления действительно узнать своего противника, будь то СССР, АНК или ЮАКП, у руководства Национальной партии не было до начала 90-х годов прошлого века. Для идеологических клише, которыми оно мыслило, было достаточно веры.
Южная Африка в советском мировидении времен холодной войны
Говорить о советской политике по отношению к ЮАР и о том, какой виделась эта страна советскому руководству, труднее чем о южноафриканском видении СССР. В отличие от ЮАР, большая часть архивов которой рассекречена [171] , самые важные российские архивы по этому периоду остаются закрытыми полностью или частично: ЦК КПСС, КГБ, МИД, Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР (ГРУ) и т. д., а парламентских дебатов в СССР, как известно, не существовало. Так что судить о южноафриканском направлении в советской внешней политике можно в основном только по прессе и опубликованным материалам.
Южная Африка в «глобальной стратегии» СССР
В программе КПСС, определявшей основные принципы внешней политики СССР, говорилось, что партия «считает своим интернациональным долгом помогать народам, идущим по пути завоевания и укрепления национальной независимости, всем народам, борющимся за полное уничтожение колониальной системы» [172] . Это положение было закреплено и в последней советской Конституции, принятой в 1977 г. Из него следовало, что помощь национально-освободительным движениям оказывалась из солидарности с борьбой за правое дело и была совершенно бескорыстной, т. е. собственных интересов у советского государства в этой поддержке не было.
Но одновременно КПСС провозглашала национально-освободительное движение одним из трех потоков мирового революционного движения, а значит, и союзником СССР в его борьбе против империализма. Это означало, что обеспечение победы освободительных движений было для СССР одним из важнейших направлений его глобальной стратегии. Вкладывая миллиарды долларов в дело, от которого не было никакой видимой отдачи, а то и прямо в ущерб своим экономическим и политическим интересам, творцы советской политики, представлявшие мир ареной борьбы двух социальных систем, полагали, что каждый успех их союзников приближал окончательную победу сил социализма и справедливости под руководством самого СССР. Во имя этой конечной цели они готовы были жертвовать ресурсами и даже экономическими интересами своей страны.