Россия довольно долго, триста с лишним лет, оставалась царской, многие поколения русских людей еще будут жить, искренне обожая очередного государя только за то, что он монарх. И тем не менее покров сакральности с царских плеч уже упал. Табу перестало действовать. Пройдет не так уж много времени, и значительная часть русского народа, отвергая реформы Петра, сочтет государя антихристом. В эпоху Ивана Грозного народ мог испытывать перед царской короной ужас, но сомнение — никогда. Императора
Павла благородные дворяне уже будут бить табакеркой в висок. Еще позже, под влиянием Великой французской революции, декабристы всерьез задумаются, следует ли для установления в России республики уничтожить всю царскую семью, включая детей? В конце XIX — начале XX века террористы начнут охотиться на монарха с бомбой. В 1917 году Февральская буржуазная революция царя свергнет, а Октябрьская пролетарская расстреляет. Цикл завершится.
Было и еще несколько уроков, извлеченных русскими из Смутного времени, они напрямую касались их отношений с Западом.
Русским надолго запомнились Москва, оккупированная поляками, и издевательства над их верой. Настороженность по отношению к Римско-католической церкви, издавна присущая русским, у большинства из них переросла в убежденность, что это не просто оппонент, а коварный противник. Дверь на католический Запад русские не закрыли, но теперь, после Смуты, все, что приходило оттуда, просеивалось сквозь частое сито: светские знания могли быть восприняты и востребованы, а вот религиозные воззрения, за редким исключением, нет.
К тому же за время Смуты значительно укрепился авторитет православной церкви, поколебленный было ересью. Именно православные монастыри оставались среди океана хаоса и насилия последними островками русской культуры, единственным прибежищем для обездоленных. Отсюда по всей стране рассылалисьграмоты с призывом к объединению народа и изгнанию из страны интервентов. Одна из таких грамот послужила толчком для организации в Нижнем Новгороде народного ополчения, что и помогло освободить Москву от поляков.
В целом же отношение к Западу принципиально не изменилось. Русские, конечно, видели, как ряд западных стран попытался воспользоваться их бедой, но в то же время прекрасно понимали, что причиной Смуты были не иностранцы, а они сами.
Смута не отвратила Русь от Запада, хотя русские тогда столкнулись далеко не с лучшими его представителями. Иноземцы не стали ни врагами, ни друзьями, просто пришло наконец понимание очевидного факта: партнерство с Западом не только желательно, но и неизбежно. Навсегда.
Огромное географическое пространство, когда-то разделявшее древнюю московскую Русь и Западную Европу, сузилось. Запад превратился в близкого соседа. Иностранцы не стали для русских приятнее, но понятнее стали. Скорее по нужде, чем по доброй воле русские еще шире, чем раньше, открыли дверь на Запад, без западных идей и денег восстановить страну оказалось невозможно.
Василий Ключевский заметил:
Когда царь Михаил, сев на разоренное царство, через посредство Земского собора обратился к земле за помощью, он встретил в избравших его земских представителях преданных и покорных подданных, но не нашел в них ни пригодных сотрудников, ни состоятельных плательщиков. Тогда пробудилась мысль о необходимости и средствах подготовки тех и других, о том, как добываются и дельцы и деньги там, где того и другого много; тогда московские купцы заговорили перед правительством о пользе иноземцев, которые могут доставить «кормление», заработок бедным русским людям, научив их своим мастерствам и промыслам.
Жить дальше в изоляции не получалось, да и жить многим русским, как замечают некоторые историки, хотелось теперь иначе, чем прежде. Выходя из Смутного времени, русские мечтали не только о порядке и стабильности, по которым истосковались, но и вообще о новой жизни. Для любого трезвомыслящего человека, хорошо за время Смуты присмотревшегося к иноземцам, было очевидным, что на тот момент они не только знали и умели больше русских, не только были богаче их материально, но и жили в сравнении с домостроевскими порядками русских гораздо свободнее.
В те времена русские переживали типичный посттравматический синдром: это была нескончаемая череда внутренних противоречий и сомнений. На естественные вопросы - кто виноват? и что делать? -в обществе звучали два разных ответа. Греческое и западное влияние вновь сошлись в жесткой схватке за душу и разум русского человека.