О подвиге первых освоителей великих и гиблых пространств за Уралом замечательно сказал Валентин Распутин: «Без дорог, двигаясь только по рекам, волоком перетаскивая с воды на воду струги и тяжелые грузы, зимуя в ожидании ледохода в наскоро срубленных избушках в незнакомых местах и среди враждебно настроенного коренного кочевника, страдая от холода, голода, болезней, зверья и гнуса, теряя товарищей и силы, пользуясь не картами и достоверными сведениями, а слухами, грозившими оказаться придумкой, не ведая, что ждет их завтра и послезавтра, они шли все вперед и вперед, все дальше и дальше на восток. Это после них появятся и зимовья на реках, и остроги, и чертежи, и записи «расспросных речей», и опыт общения с туземцами, и просто затеси, указывающие путь, – для них же все было впервые, все представляло неизведанную и опасную новизну»[12].
Вся история освоения Северной Азии, в особенности азиатского побережья Северного Ледовитого океана, берегов Охотского и Берингова (задолго до Беринга) морей и путей к этим берегам, порождает вопрос: что двигало казаками-первопроходцами? В этом есть загадка. Принято считать, что их манила лучшая в мире пушнина – подобно тому, как испанских конкистадоров манило золото. Но не были ли смертельные трудности и неодолимые расстояния столь велики, что уже не оправдывали никакой барыш? Вдобавок на любом отрезке их пути вокруг и так было изобилие пушного зверя – остановись и добывай (в сибирских преданиях сохранилась память о временах, когда «казачки соболя коромыслом бивали»). В стремлении первопроходцев к океанам и в их способности выполнить поставленную задачу, в их беспощадности к себе и другим было что-то еще, что-то ускользающее от нашего понимания, но несомненно связанное с особенностями народного русского характера и православной веры.
В 1648 г., когда был основан Охотск, наш первый тихоокеанский порт, население всей России не превышало 7 млн человек. При этом ее площадь составляла уже три четверти нынешней. Как при столь скромных человеческих ресурсах удалось «переварить» эти исполинские пространства, обеспечить их управление и единство, не дать распасться на княжества и куропалатства[13], как удалось наладить защиту и контроль, сбор налогов, правосудие, единообразие исполнительных органов (но единообразие гибкое, учитывающее местные особенности), преодолеть сопротивление сибирских народов, устроить пути сообщения, ямские станции, пристани, переправы, снабжение необходимым, склады, вывоз пушнины и бивня, охрану путей, почту, пограничную службу, таможни?
Повторюсь: попытки мысленно смоделировать эти процессы приводят к выводу – такое государство невозможно. Его не удалось бы ни создать, ни удержать от распада – и в XVII, и в XVIII, и в XIX, и в XX в. – слишком уж много неодолимых сил стояло на пути. Но оно состоялось, вопреки всему.
Не забудем, что сага русских пространств началась задолго до Строгановых и Ермака. Процесс освоения территорий, прилегающих к корневым русским землям, почти изгладился из исторической памяти, но дался едва ли проще, особенно на северных и северо-восточных направлениях.
Что это нелегкие места, видно и сегодня. Когда едешь из Москвы в Санкт-Петербург дневным поездом, нельзя не заметить, что после Твери по сторонам дороги преобладают леса довольно глухого вида. И это на относительно небольшом (по российским меркам) 600-верстном пути между двумя главными и самыми большими городами страны, вдоль железной дороги, действующей более полутора веков! А прокатитесь как-нибудь поездом из Петербурга через Вологду и Вятку в Екатеринбург (2100 км). Или из Москвы в Архангельск (1100 км), Мурманск (2100 км), Воркуту (2300 км), Пермь (1400 км). Леса почти безлюдного облика будут провожать вас почти на всем пути. Притом что это территории, вошедшие в состав Русской земли минимум 500 лет назад, а в основном и гораздо более!
Правда, вплоть до 30-х гг. ушедшего века эти местности не были столь безлюдны. С тех пор не прекращается их запустение. Коллективизация, война, «оргнаборы» лишили деревню самых сильных и деятельных. Потом пришел черед ликвидации «неперспективных сел», создания чудовищных «агрогородов» и прочих идеологических опытов с селом. В итоге многие тысячи поселений исчезли, поля заросли бурьяном. Деградировали сотни малых городов, тесно связанных со своим аграрным окружением. (Для справки: сегодня в России 1095 городов.)
Но вот что важно: и до разорения сельской России эти пространства не были густо заселены. Страна явно не мучилась безземельем, что же толкало ее на территориальную экспансию «встречь солнцу», какие свойства русского этноса?
13
А предпосылки к тому были: