Да, формального политического отделения оказалось недостаточно. Энергетическая и экономическая самостоятельность, о необходимости которой так долго говорили на Майдане и вот сейчас только Рада начала чесаться — это гут, что хоть начала, но это не главное.
Главное — психологическое отделение от Москвы, привет Хвылевому. Ментальная сепарация. Нам слишком долго было важно, что Москва скажет, что она подумает и так далее. Нам до сих пор это важно. Мы им поставляем нарциссическую поддержку — и сами на ней плотно сидим. Пора прекратить.
Нота бени. Агрессивная враждебность по отношению к россиянам — это такая же нарциссическая поддержка. Агрессия нам сейчас необходима, без нее не выстоять, но очень важно следить за тем, чтобы она заканчивалась там, где она уже не нужна. Ну, например, пророссийского тролля можно просто забанить, не вступая в дискуссию. Вчерашнего друга, который ебанулся на имперской почве, после ряда контрольных вопросов вынести из френдов и по необходимости забанить, не продлевая диалог и не впадая в расстройство и агрессию. Опомнится со временем — хорошо. Не опомнится — что ж, пусть будет как язычник и мытарь. Нам своє робити, как говорили предки. Нам еще страну спасать. Keep calm and carry on.
И вот теперь, закрывая цикл, вернемся к одному из тех парней, антипутинистов, с которых начали. Пока я писала эту статью, случилась еще одна трагедия: украинские военные, зажатые между российской границей и сепаратами, поверглись интенсивному обстрелу с обеих сторон и отступили на российскую территорию.
Либеральный антипутинист высказал по этому поводу свое «фе». Как они могли отступить в Россию, если считают ее врагом?
Шосукахарактерно, он не возмутился обстрелом со стороны российской армии. Может, потому что российская армия уже ниже всякой критики, я не знаю. Но отчего-то возмущение вызвал именно отказ украинских военных погибать на дурняк.
И в этом вся суть. Когда нарцисс хочет от тебя совершенства — скорее всего, подсознательно он хочет твоей смерти. Хорошая причина держаться подальше, как думаете?
Что не влезло в статью и сформулировалось по дороге, в ходе дискуссий.
1. Реакция ваты, старательно отслеживавшей не только сами постинги и комменты, порадовала — я на верном пути. Это типично нарциссическая реакция — любая критика прочитывается нарциссом как «ты ничтожество», потому что у него в голове сидит это «я ничтожество».
2. Неоднократно был затронут вопрос — как это можно, объявлять, что у целой нации одно и то же расстройство личности.
Ребята, я начала статью с рассказа о том, как нарциссическую реакцию, целый ворох защит, выдали люди, в отношении которых «ничто не предвещало». и это не первый, не второй и не третий случай в личном контакте, когда же наблюдаешь за массами — например, в комментах на Трубе — складывается следующее впечатление: у людей в голову встроен переключатель, врубающийся по ключевым словам — Россия, русские, Родина, дедывоевали, крымнаш итэдэ — и по щелчку этого переключателя человек из режима «хьюман мод» входит в режим «рашен мод» и сыплет нарциссическими реакциями, как горохом. Я это наблюдала девять лет, с первого Майдана. Я не знаю точно, почему так происходит, но за время дискуссии у меня появилась гипотеза. Вот она:
3. Луче в комментах сказала очень важную и очень правильную вещь: нация формируется о какой-то опыт совместного, соборного делания, при этом осмысленный и осознанный. Я это про себя сформулировала афористично и матерно: нация формируется об пиздец. То есть, он приходит в формате «сделай или сдохни» для всего народа, и народ, который выбрал «сделай», потом опыт этого делания кладет в основу своего самосознания, «мы нация, сделавшая это». Этот опыт может быть изрядно мифологизирован, нивапрос, но в своей основе он должен быть реальным. Греки для себя «нация, сбросившая турецкое иго» — ну таки да. Американцы — «Нация, сбросившая зависимость от короля и построившая себя с нуля» — а что, нет? Французы — «нация, научившая Европу свободе». Японцы — «нация, шагнувшая из средневековья в авангард народов».
Так вот, русские пока что получаются нацией, которая «не может упустить случая упустить случай». Стопицот событий могли стать этим опытом общего делания — и не стали. Вот говорите что угодно о Буровском, но он в своей «Атлантиде» поднял очень важный вопрос: почему Россия, сумевшая сформировать к 17 веку хоть в зачаточном виде, но потребные социальные институты, с такой легкостью необычайной их профачила? Почему народ, пройдя Смуту, шведские войны Петра, турецкие войны Екатерины, Наполеоновские войны — не осознал себя субъектом общего делания? Почему революция 17 года так быстро перешла в контрреволюцию, почему люди, воевавшие за Советы рабочих и крестьянских депутатов так быстро позволили этим советам превратиться в чисто петрушечную декорацию при коммунистической диктатуре? Почему последний, самый сильный акт общего делания, Вторая Мировая, превращен в пропагандистскую трещотку, не осмыслен и не осознан?