Конечно, существует много признаков развития в обществе демократических механизмов (особенно если сравнивать с доперестроечными временами). Частный сектор начинает играть всё более заметную роль в экономике; множество политических партий борется за влияние своих идей в обществе, создавая оппозицию действующей власти как справа, так и слева; практически любые идеи могут найти своё выражение в печати; произошло разделение властей. В конце концов, сам факт проведения свободных и демократических выборов в Парламент и президентских выборов, и, особенно, аппаратные перестановки, последовавшие как результат народного голосования, свидетельствует о том, что общество может реально влиять на аппарат государства, что несовместимо с Азиатской системой.
Такие противоречивые тенденции, существующие в современном российском обществе, показывают, что в настоящий момент развитие России может пойти в обоих направлениях: к обществу Западного типа или вновь к традиционному для России Азиатскому обществу. Сейчас принято считать, что возврат назад означает приход к власти коммунистической партии и восстановление господства коммунистической идеологии. Но как мы видим из истории, азиатская система может существовать, приспосабливая для своих целей очень разные идеологические установки. Более того, резкая смена идеологии в момент кризиса является даже характерной чертой Азиатской системы. Можно заметить, что в разные времена, когда возникала необходимость найти новое идеологическое обоснование для усиления контроля государственной пирамиды над обществом, система заимствовала для своих нужд идеи, распространённые в это время на Западе. В ХV-ХVI веках — в эпоху Возрождения, когда народы Европы воспринимали культуру и идеи Римской цивилизации, Россия провозгласила себя «Третьим Римом», наследницей Византийской империи. В начале XVIII века, когда образовавшиеся в Европе национальные государства проводили колониальную политику и основной идеей стало распространение европейской цивилизации по миру, Петр I объявил Россию Империей, обосновав, таким образом, необходимость всемерного усиления и пространственного распространения государства. В конце XIX века по Европе пошёл бродить «призрак коммунизма». Идеи Маркса о классовой борьбе и гегемонии пролетариата получали всё большее влияние в Западном обществе. Русская Пирамида при очередном кризисе восприняла наиболее радикальную большевистскую форму этих идей. Вновь всё общество должно было быть объединено для достижения единой цели — теперь построения коммунизма. Сегодня, когда на Западе идеи демократизма и прав человека составляют основу развития, вполне может случиться так, что именно эта идеология будет в несколько модернизированном виде положена в основу нового цикла существования азиатской системы в России.
На первый взгляд кажется, что идеалы демократии совершенно несовместимы с Азиатской общественной системой. Однако, в начале века социализм тоже казался современникам наиболее справедливой и перспективной идеей, что не помешало российской Пирамиде приспособить эту идею для обеспечения своей власти. Попробуем предположить, какой вид может принять общество в том случае, если под демократическими лозунгами государственная пирамида вновь сумеет восстановить свою власть. Как мы видели, основой азиатской системы общественного устройства является монопольная власть государства над обществом — власть, основанная на подавляющей силе бюрократической пирамиды. С 1917 по 1990 годы такой структурой была Коммунистическая Партия, опиравшаяся на силовые органы государства. Но с тем же успехом эту роль может выполнять непартийная государственная бюрократия, с тем условием, что общество не будет иметь контроля за назначением её чиновников. Конечно, всенародные демократические выборы лидера системы несовместимы с этим условием, но опыт последних 70-ти лет показывает, что Пирамида вполне способна проводить регулярные показательные выборы, которые нисколько не влияют на распределение власти в обществе. В принципе, в советское время выборы могли быть сделаны и гораздо более «демократичными», с включением альтернативных кандидатов, без обязательного требования получить 99.99% голосов «за» и без всех других излишеств, делавших выборы очевидным для всех фарсом. При контроле аппарата за выдвижением кандидатов, за предвыборной компанией, прессой и подсчётом голосов результат был бы тем же самым — убедительной победой «блока коммунистов и беспартийных». Хотя внешне такие выборы могли бы казаться вполне демократическими.
При «демократической» идеологии выборы могут быть организованы примерно по тому же сценарию. Когда в Парламент баллотируются 42 различные партии, одна из которых имеет за собой всю поддержку государственного аппарата; когда в выборах Президента участвуют II кандидатов и вся государственная машина, пресса, телевидение поддерживают одного — действующего Президента, нетрудно предугадать, кто победит на таких выборах. При том, что свободные выборы стали уже привычным явлением в посткоммунистической России, важно заметить, что ни разу ещё, ни в последние годы, ни во все предыдущие века российской истории выборы не привели к реальной передаче власти от одного лидера другому. На пути к становлению демократии России ещё только предстоит пережить этот прецедент.