в. Сегодня он может стать орудием в принципе любых, самых архаичных сил. У. обладает серьезными слабостями. Ситуация для него сводится к ограниченному количеству характеристик, которые непосредственно дают эффект. У. не знает, что эмпирическая ситуация является ограниченным и преходящим звеном сложного изменчивого мира и то, что с точки зрения ограниченных представлений кажется пользой, может с точки зрения исторического процесса оказаться катастрофой. У., как и синкретизм, не знает современного мира и поэтому их ценности рискуют направить общество на собственное саморазрушение. Тем самым У. отличен от развитого рационализма, так как последний требует постоянной критической переоценки своих оснований. У. в сущности ориентируется на случайные обстоятельства и не контролирует возможность их изменений и, следовательно, стоит перед угрозой просчета. У. постепенно преодолевает свою ограниченность, но его выход к вершинам культуры означал бы, что он уже перерос в либерализм. Позитивное в У. - его догматическая непредвзятость. Следуя своей конъюнктурной логике, У. может соскользнуть с манихейства и стать на позиции либерализма, согласиться на диалог. Однако если ситуация изменится, он может быстро, инверсионным образом вернуться обратно. Это утилитарное скольжение между разными ценностями имеет исключительно важное значение для гибридных идеалов, для понимания природы псевдосинкретизма, для попыток других народов установить диалог с носителями У. Важнейшее значение У. в истории страны заключается в том, что в условиях раскола, т. е. застойной неспособности преодолеть социокультурное противоречие, У. постепенно начинает служить основой гибридного идеала, открывающего определенные возможности для обеспечения интеграции общества на разных этапах. У. Открыл путь синтезу различных, возможно противоположных идеалов своим циничным отношением к любой логике, кроме логики последовательной, ежеминутной целесообразности, превращая все идеалы в средство для сложившихся целей, и тем самым, кажется, давал единственный шанс на жизнь этому безумному обществу. Он открывает возможность правящей элите при инверсионном переходе от одного этапа к последующему манипулировать, решая медиационную задачу, всем богатством накопленных нравственных идеалов, постоянно формируя идеологию. Стремление У. найти свое место в жизни служит поводом для смеха, принимающего подчас формы острейшей сатиры, смеха, перерастающего в самый серьезный призыв к уничтожению У. Между тем У. является серьезным процессом, так как он следует некоторому принципу, например благу, пользе, богатству и т. д. Но вместе с тем в этом процессе больше смеха, чем на любом карнавале. Народный карнавал обращается к древним ценностям, к тому, что уже было. Карнавал — всегда повторение. В противоположность карнавалу в У., в его сдержанной усмешке таится отрицание всего мироздания. У. смеется над миром, чтобы превратить его в средство для своих целей. Сегодня, на седьмом этапе второго глобального периода, когда встал вопрос о экономической реформе, только У. может занять место основы, хотя и в иллюзорных формах, экономического развития. В принципе У. сегодня слаб, и его стремление к рынку носит ограниченный характер. Реформаторы склоняются к опоре на коллективистский У. и в меньшей степени — к личностному У. и даже ведут борьбу с последним (например, Закон о борьбе с нетрудовыми доходами). Коллективистский У. возник как приспособление общинного духа русской культуры к росту У. Успех экономической реформы, если абстрагироваться от социальных и культурных проблем, зависит от уровня развитого У., от его способности постепенно вдохнуть жизнь, звено за эвеном, в хозяйственную систему, перестроить ей на основе рыночных отношений. Этот процесс без сомнения может быть использован государственными организациями, владеющими дефицитом, т. е. помещениями, сырьем, деньгами и т. д., для того, чтобы поставить себя по отношению к утилитарным кооператорам в положение феодальных властителей. Однако этот процесс может быть прерван ростом дискомфортного состояния, возмущением людей ростом У., который толкает массы вновь к манихейскому истолкованию мира как борьбы бедных и богатых. Удар косой инверсии, взрыв антимедиации может вновь отшвырнуть общество к примитивным формам господства натуральных отношений. Отсюда — задача реформаторов: достигнуть развития творческого У., совершенствуя методы предотвращения возможного в связи с этим массового дискомфортного состояния. Нарастающая дезорганизация стимулирует развитие У. Общество заинтересовано в том, чтобы он принимал цивилизованный формы.