Прогноз дает предполагаемым реформам ответы на вопрос о вероятности различных вариантов социальных процессов и о возможности внести изменения в реальный социокультурный процесс, повышающие вероятность благоприятных вариантов и снижающие вероятность неблагоприятных вариантов развития. В 1979 году можно было сделать вывод, что содержание альтернатив российского общества «определяется прежде всего самим промежуточным характером цивилизации. Она предполагает возможность по крайней мере трех вариантов прогноза.
Первый основан на предположении, что весь дальнейший обозримый исторический процесс пройдет при господстве модифицированных циклов, что окончание второго глобального периода откроет путь третьему модифицированному глобальному периоду в рамках промежуточной цивилизации. Этот вариант прогноза ставит вопрос о взаимном приспособлении уровня социального разнообразия, например, его насильственного сокращения, и социальных интеграторов, например, возможного их совершенствования по сравнению со вторым глобальным периодом.
Второй вариант предполагает возможность выхода за рамки промежуточной цивилизации, переход к либеральной, преодоление исторической инерции, циклического характера изменений. Этот вариант требует творческого создания социальных интеграторов иного типа, которые не только не боятся разнообразия, но наоборот — основаны на нем, на его росте.
Принципиально возможен и третий вариант — возвращение из промежуточного состояния к древней цивилизации, ликвидация прогресса и максимальное подавление роста, абсолютное господство циклов, периодически избавляющих общество от разнообразия. Этот вариант возможен лишь в том случае, если разнообразие в обществе будет доведено до уровня, характерного для глубокой древности.
Разумеется, каждый вариант может предполагать бесконечное множество подвариантов» [3].
События показали, что хотя окончательный выбор между этими тремя вариантами не является одноразовым актом, тем не менее уже можно сказать, что по своим ценностям общество устремилось по либеральному пути, по пути второго варианта. Тем не менее сохранение раскола — значимый фактор. Он свидетельствует в пользу того, что общество еще не вырвалось из «застрявшего» состояния, осталось в рамках первого варианта.
В прогнозе 1979 года говорилось: «Советская система возникла как реакция инверсионного типа на старую систему и, следовательно, не могла не быть в каком–то смысле ее прямой противоположностью. Эту противоположность можно видеть прежде всего в существенном различии нравственных оснований, в противоположности дуальной оппозиции: национальное (выступающее в форме православия) — всемирность (выступающая в форме народной Правды как всеобщей и одновременно как воплощение науки). Б первом глобальном периоде господствующей оказалась национальная идея, важнейшей формой выражения которой был тезис: «Москва — третий Рим». В качестве его противников рассматривались нехристи, басурмане, паписты и т. д.» [4].
Социальная катастрофа, крах государственности сопровождались отступлением национальной идеи, инверсионным выходом на первый план противоположной идеи, т. е. всемирного братства бедняков («Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»). В качестве ее противников рассматривались богачи, эксплуататоры, империалисты, т. е. те, кто во имя корыстных целей разрушает всеобщее братство. Православие было оттеснено с господствующих позиций идеалом интернационализма, идеей единого советского народа.