«Товарищ Серго!
Очень прошу Вас обратить серьезное внимание на Крым и Донецкий бассейн в смысле создания единого боевого фронта (здесь и далее в цитате подчеркнуто мною. – В.С.) против нашествия с Запада. Убедите Крымских товарищей, что ход вещей навязывает им оборону и они должны обороняться независимо от ратификации мирного договора. Дайте им понять, что положение Севера существенно отличается от положения Юга и ввиду войны, фактической войны немцев с Украиной, помощь Крыма, который (Крым) немцы могут мимоходом слопать, является не только актом соседского долга, но и требованием самообороны и самосохранения. Возможно, что Слуцкий, не поняв всей сложности создавшейся ситуации, гнет какую-либо другую упрощенную линию – тогда его нужно осадить решительно, сославшись на меня. Немедленная эвакуация хлеба и металлов на восток, организация подрывных групп, создание единого фронта обороны от Крыма до Великороссии с вовлечением в дело крестьян, решительная и безоговорочная перелицовка имеющихся на Украине наших частей на украинский лад – такова теперь задача. Нужно запретить Антонову называть себя Антоновым-Овсеенко – он должен называться просто Овсеенко.
Втолкуйте все это, тов. Серго, крымско-донецким товарищам и добейтесь создания единого фронта обороны»[97].
15 марта 1918 г. Пленум ЦК РКП(б) принял решение о создании единого фронта обороны против австро-германских оккупантов[98]. Однако предпринимать масштабные эффективные меры по противодействию австро-германским войскам партийно-советский актив просто не успевал. Естественно, в быстро изменяющейся фронтовой обстановке должны были оперативно корректироваться и представления о целесообразности применения той или иной тактики. На этом фоне возникали разногласия, недоразумения и даже конфликты.
Так, 4 апреля 1918 г., когда немецкие войска приближались к этническим границам, разделяющим УНР и РСФСР на востоке, в районе приграничной Донской области председатель ЦИК Советов Украины В.П. Затонский имел разговор по прямому проводу с И.В. Сталиным[99]. Позже глава украинской советской власти пытался доказать, что разговор носил частный характер. Он преследовал цель просто передать главе Чрезвычайного полномочного посольства в РСФСР Н.А. Скрыпнику[100], находившемуся в Москве, но с которым не удавалось установить связь, новейшую информацию о событиях в районе Ростова – Таганрога (именно в приморский город в тот момент эвакуировались руководящие структуры Советской Украины), настроениях партийных, советских, воинских работников, намерениях активизировать общую борьбу существовавших на юге национально-государственных советских образований (Украины, Дона, Кубани, Крыма) по отпору австро-немецким оккупантам и о планах осуществления с этой целью ряда организационно-технических и военных мероприятий[101] вплоть до создания Южной Советской Федерации[102].
Не исключено, что В.П. Затонский сознательно использовал такой «дипломатический ход» для зондирования мнения одного из наиболее влиятельных должностных лиц в РСФСР (которому в вопросах политики в национальных районах, на периферии вообще безоговорочно доверял В.И. Ленин[103]) относительно избранной линии поведения, по существу уже предпринимавшихся на местах, хотя и не санкционированных мер. Желал того В.П. Затонский или нет, однако он спровоцировал И.В. Сталина, встревоженного возможностью вовлечения Дона – одной из областей РСФСР – в военные действия против немцев, что давало им повод для срыва Брестского мира, на решительное, категорическое осуждение действий украинского советского руководства. С присущей ему прямолинейностью И.В. Сталин грубо оборвал Главу ВУЦИК и раздраженно заявил: «Мы тут все думаем, что ЦИК Ук[раины] должен, морально обязан оставить Таганрог и Ростов. Достаточно играть в правительство и республику, кажется, хватит, время бросить игру. Прошу передать копию этой записки Чрезвычайному Комитету (так в тексте, очевидно – посольству. – В.С.), Донскому ревкому и ЦИК Ук[раины]. Нарком Сталин»[104].
Конечно, подобная, возможно, в чем-то и понятная реакция, выраженная в совершенно недопустимой для деятеля государственного масштаба форме, вызвала естественное возмущение представителей Украинской Социалистической Советской Республики. Последовали соответствующие демарши, публичные выступления[105]. В частности, в подготовленном Чрезвычайным Посольством заявлении СНК вместе с протестом по поводу поведения И.В. Сталина содержалась и попытка объяснения, согласно которой действия украинских советских властей никоим образом не могут квалифицироваться как противоречащие Брестским соглашениям и могущие привести к конфликту между РСФСР и Германией: «Отдельные группы и части Российской Федерации, которые от нее откалываются (Крым, Дон и т. д.), сейчас предлагают Украинской Народной Республике (речь, конечно, о советской УНР. – В.С.) создание “Южной Советской Федерации»”. Но Народный Секретариат всегда стремился объединить для борьбы с Центральной радой трудящиеся массы местностей, на которые осуществляет посягательства эта Центральная Рада (подчеркнуто мною. – В.С.), но нисколько не имеет намерений втягивать в свою борьбу Российскую Федерацию или ее отдельные части»[106].
98
Большевистские организации Украины в период установления и укрепления Советской власти (ноябрь 1917 – апрель 1918 г.). Сб. документов и материалов. К., 1962. С. 66.
99
Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины (ЦГАВО Украины). Ф. 1. Оп. 1. Д. 7 в. Ч. 1. Л. 20–23.
103
См.:
105
См.: