Такое поведение украинской стороны весьма непросто понять и логично объяснить, поскольку Петлюре и его сторонникам, безусловно, должно было быть известно положение на Юге Украины, не дававшее, как показано выше, оснований даже для малой доли уверенности в перспективах дела Антанты. Разве что Главный атаман, вопреки фактам, продолжал слепо следовать рекомендациям своего окружения из бывших царских высших офицеров, что его едва ли не единственным союзником могли быть только интервенты. Но развитие событий на южном театре военных действий должно было вызывать не только сомнения, их объективная оценка сводила на нет все стратегические расчеты, которыми подпитывались амбициозные планы С.В. Петлюры[287].
Отдельно стоит упомянуть о будораживших соотечественников слухах относительно главного и наиболее жесткого переговорщика с французской стороны – полковника Фрейденберга. Намекали на его еврейское происхождение, говорили о масонстве, взятке в 5 млн рублей, полученных от петлюровцев, открыто судачили о постыдных спекуляциях иностранца в Одессе[288]. Конечно, о чем-то С.В. Петлюра знал и даже строил на этом определенные расчеты как масон, мечтавший и по слухам даже обещавший создать первую в мире масонскую республику[289]. Что-то, безусловно, оставалось ему неведомым. Думается, что Главный атаман войск УНР не мог знать об истинных расчетах Антанты, хотя некоторые из них западные политики особенно и не скрывали. Вот в этом плане найти общий язык с руководством экспедиционного корпуса Антанты, заручиться его поддержкой было очень проблематично.
Некоторые историки впоследствии упрекали руководство Антанты, что оно вовремя не поддержало молодое украинское государство, а значит, получило результаты, нежелательные и для себя. Однако следует понять и позиции Антанты. С одной стороны, она находилась в зените славы, как победитель в мировой войне откровенно диктовала свои условия слабым государствам и проводила новый раздел сфер влияния. С другой стороны, наблюдая за распадом двух европейских империй – Австро-Венгерской и Российской, руководители Антанты явно испытывали затруднения в том, чтобы разобраться сразу во всем происходившем на постимперском пространстве, в том числе и в процессах построения государственности. Особенно это касалось России.
Лидеры Антанты старались поддерживать те круги, те государственные образования, которые обладали реальной силой и имели серьезную поддержку в обществе. В целом это понятно. Так, Антанта решительно поддержала возрождение Польши, учитывая обещания последней активно противодействовать большевистской России и наличие у нее соответствующих сил, а в самой России сделала ставку на лидеров белого движения, которые неуклонно проводили линию на воссоздание «единой и неделимой» и продолжали демонстрировать свое могущество.
В глазах Антанты руководители УНР, которые революционным путем свергли власть гетмана, мало чем отличались от большевиков, которыми в то время пугали всю Европу и о взаимопонимании с которыми не могло быть и речи. Достаточно вспомнить попытки Антанты привлечь немецкие оккупационные войска для подавления выступления Директории и соответствующие инструкции французскому представителю в Одессе[290]. На изменение взглядов ведущих европейских стран на события в Украине Директория могла повлиять, только овладев внутренней ситуацией и ведя активную и взвешенную дипломатическую деятельность. На практике не произошло ни того, ни другого. Напротив, многочисленные «миссии и комиссии» (по выражению Д.И. Дорошенко), которые потянулись за границу, только способствовали дискредитации украинского государства в глазах европейского сообщества[291].
287
См.: