Кроме того, у преступников обнаружили огромную картотеку с компроматом на бизнесменов и уголовных авторитетов. Особенно тщательно милиционеры собирали данные на наркодельцов. Как потом сказал один из них на допросе: "Мы держали под контролем несколько каналов, по которым наркотики поступали в Московский регион".
Выяснилось также, что милиционеры контролировали и десятки вполне легальных коммерческих структур. Выступая в роли их "крыши", они регулярно участвовали в разборках с бандитами. Причем оружие применялось редко милиционеры задерживали недругов и сажали.
Банда совершила десяток вооруженных налетов на коммерческие структуры (всякий раз в милицейской форме), грабежей, вымогательств и захватов заложников. Хотя милиционеры профессионально заметали следы, по почерку преступлений все же удалось установить, что они действовали не только в Москве, но и в Подольском, Чеховском и Серпуховском районах Подмосковья.
За ментами-бандитами числится 18 убийств. Многие жертвы проходили как без вести пропавшие. Установить их помог изъятый у преступников фотоальбом, в который они вклеивали фотографии тех, кого грабили и убивали. Признались они и в том, что брали в заложники Олега Н., пытали его, но не убили.
Уголовное дело едва умещается в 10 толстых томов. Конечно же, мы столкнулись с милицией первый раз отнюдь не вчера. Первые встречи происходят в самом раннем детстве - мало кто избежал т, н. "улицы" и ее пресловутого "влияния". Многие помнят знаменитые беседки во дворах (просуществовали сравнительно недолго и были сломаны по негласным распоряжениям властей как "рассадники хулиганства). Именно в этих беседках появлялись откуда ни возьмись знаменитые участковые шестидесятых-семидесятых годов, эти осколки соколов сталинской эпохи, чаще всего - здоровенные и спокойные дядьки. Они заставляли выворачивать карманы (о, права человека!), отбирали у старших сигареты и перочинные ножи, а у младших - рогатки и осуществляли обыкновенный разгон компании по домам. Они, видимо, в большей степени, были похожи на дореролюционных городовых, чем нынешние постовые похожи на "морских котиков" ВС США...
Впрочем, и в старые времена существовали экземпляры, из которых, собственно, и вылупились все сегодняшние "достойнейшие" представители органов правопорядка...
ИСТОРИЧЕСКИЙ экскурс
В древнейшие времена функции современной милиции и полиции исполняла княжеская дружина - как единственный институт насилия и поддержания правопорядка.
Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как "обида", причинившая моральный или материальный ущерб лицу или группе лиц. Объектами преступления были личность и имущество. Разделялось покушение на преступление (наказывался обнаживший меч) и оконченное преступление, намечалось понятие соучастия (разбойное нападение скопом), но еще не определялись роли соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель). В Русской Правде уже существовали принципы необходимой самообороны (нельзя было убивать вора спустя некоторое время после задержания, когда исчезала опасность от его действий). Смягчающим обстоятельством было, например, опьянение, а отягчающим - корыстный умысел. Русская Правда определяла рецидив и повторность преступления (конокрадство).
Преступниками могли быть признаны любые физические лица вне сословных ограничений и возраста. Субъективная сторона преступления включала умысел и неосторожность.
Княжеский дружинник Алексаха из рода Сегеней ударил братиной по лбу персиянина, прибывшего с купеческим обозом и пировавшего за княжеским столом после поднесения даров. От удара персиянин скончался на месте. Между персиянами и дружиной завязалась потасовка, в которой покалечили еще троих нехристей, а боярскому сыну Артемиеву "в шуйце жилы искровянили". Постановлено было: Алексашке Сегеню - 10 гривен в казну уплатить за нехристя, а с битыми персиянами полюбовно замириться (т.е., вероятно, обмыть это дело и, возможно, снова помахать кулаками). Сын Артемиев, наоборот, получил с персов "за жилы - штуку (шелковую)... ".
Тут видим, что за иноземца, да еще и некрещеного, штрафовали как за холопа. Если бы вышеупомянутый Алексаха закатал бы братиной православному и свободному русичу, то, даже не убив и не нанеся повреждений, был бы наказан гораздо строже: оскорбление считалось тяжким преступлением. (А в наше время за иностранца больше дают, чем за родного.) "Шелковая штука" за искалеченную "шуйцу", видимо, вполне достойная цена, и сын Артемиев был весьма доволен таким исходом дела.
Никакой особой "милиции" для задержания преступников не требовалось. Чаще всего никто (кроме воров-татей) никуда не скрывался и сам предавал себя в руки правосудия с биениями в грудь кулаком и горьким плачем.
Высшей мерой наказания в Русской Правде был "поток и разграбление", назначавшееся в трех случаях: за убийство в разбое, за поджог и за конокрадство (ср. угон автосредства). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) "головой" в рабство (как будто "включали счетчик").
По остальным преступлениям применялся вышеупомянутый принцип штрафов ("виры"). Суммы варьировали в зависимости от тяжести преступления и могли также налагаться на всю общину ("дикая вира").
Судебный процесс делился на три этапа. Первый - "заклич" - являлся объявлением о довершившемся преступлении, производился в людном месте, на торгу, например... Второй этап - "свод" - напоминал современную очную ставку и осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения трех дней после заклича. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать путь приобретения. На человеке, не сумевшем объяснить приобретение, свод останавливался, и человек объявлялся "татем".
Третья стадия судебного процесса - "гонение следа" - наиболее близка теме этой книги. Однако во времена Русской Правды никаких розыскных органов не существовало, и гонение следа осуществляли сами потерпевшие, их родственники, общинники и добровольцы.
Показания давали "видоки" (очевидцы татьбы) и "послухи" (свидетели доброго имени, поручители).
На практике также существовал судебный поединок, не упоминавшийся в Русской Правде, но имевший обширное распространение по всей Руси.
Так, весной 1193 года такой поединок состоялся между некими Гаврюшей-гусляром и Михаилом, поповым сыном. Длилось побоище до заката, отливали, как говорит летопись, водицею студеной обоих молодцев. А спор вышел из-за лошади поповской, коей Гаврюша (вероятно, крепчайшего здоровья индивидуум) надломил хребет кулачищем, "будучи в виде непотребном, зельем одурманенный". Чем закончилась дискуссия - летопись не говорит. Опьянение, как мы знаем, являлось в русских законах смягчающим обстоятельством (это, кстати, доказывает отчасти, что пьянство вовсе не было на Руси делом привычным и излюбленным), поэтому попович не мог возместить лошадиный ущерб в обычной тяжбе и выбрал путь иной...
Вместе со становлением русской государственности формировалось и законодательство. Развились и укрепились сословия, появились служилые люди (государевы слуги), часть из которых занималась охраной наивных, может быть, на теперешний взгляд, но честных законов. В XVI веке сословно-представительными органами на местах стали земские и губные избы. Выборные и самоуправляющиеся избы приняли на себя налоговофинансовую (земские) и полицейско-судебную (губные) функции. Их права закрепились в царских грамотах, их штат состоял из лучших людей - сотских, пятидесятских, старост, целовальников и дьяков. Выше были приказы: Земский, Разбойный, Разрядный, Поместный и др. Полицейские и сыскные функции исполнял Разбойный приказ (в Москве - Земский).
В конце XV века сформировалась система полицейских служителей - бирючей, тюремных сторожей, палачей и т, д. В 1649 году был принят первый полицейский закон - Наказ о Градском благочинии.