Национальная идентичность представляет собой очевидную опасность, но также и определенные возможности. Это социальная конструкция, и ее можно формировать так, чтобы поддерживать либеральные ценности, а не подрывать их. Исторически сложилось так, что многие страны сформировались из разнообразного населения, испытывающего сильное чувство общности, основанное на политических принципах или идеалах, а не на детерминированных групповых категориях. Австралия, Канада, Франция, Индия и Соединенные Штаты — все это страны, которые в последние десятилетия стремились конструировать национальную идентичность на основе политических принципов, а не расы, этнической принадлежности или религии.
Соединенные Штаты прошли долгий и болезненный процесс переосмысления того, что значит быть американцем, постепенно устраняя барьеры на пути к гражданству на основе класса, расы и пола, хотя этот процесс все еще не завершен и претерпел множество неудач. Во Франции выстраивание национальной идентичности началось с Декларации прав человека и гражданина Французской революции, которая установила идеал гражданства, основанный на общем языке и культуре.
В середине двадцатого века Австралия и Канада были странами с преобладающим белым населением и ограничительными законами в отношении иммиграции и гражданства, такими как пресловутая политика «белой Австралии», которая не допускала иммигрантов из Азии. Однако обе эти страны реконструировали свою национальную идентичность на нерасовой основе после 1960-х годов и открылись для массовой иммиграции. Сегодня в обеих странах больше населения, родившегося за границей, причем здесь отмечается гораздо меньший уровень расовой поляризации, чем в США и возрождения белого расизма.
Тем не менее, нельзя недооценивать трудность формирования общей идентичности в резко разделенных демократиях. Большинство современных либеральных обществ были построены на основе исторических наций, чье понимание национальной идентичности было выковано нелиберальными методами. Франция, Германия, Япония и Южная Корея были нациями до того, как стали либеральными демократиями. Соединенные Штаты, как многие отмечали, стали государством еще до того, как стали нацией.
Процесс формирования американской нации в либеральных политических традициях был длительным, трудным и периодически насильственным. Даже сегодня этот процесс оспаривается как левыми, так и правыми с резко противоречащими друг другу нарративами о происхождении страны.
У либерализма будут серьезные проблемы, если люди будут видеть в нем не более чем механизм мирного управления разнообразием без широкого понимания национальной цели. Люди, пережившие насилие, войну и диктатуру, обычно стремятся жить в либеральном обществе, как жили европейцы в период после 1945 года. Но по мере того, как люди привыкают к мирной жизни при либеральном режиме, и воспринимают порядок как должное, они начинают тосковать по той политике, которая направит их к более высоким целям. В 1914 году в Европе почти целое столетие не было разрушительных конфликтов, но массы людей оказались счастливы отправиться на войну, несмотря на огромный материальный прогресс, достигнутый за это время.
Возможно, сегодня мир достиг подобной же точки в истории человечества: в нем не было масштабных межгосударственных войн в течение трех четвертей века, и тем временем наблюдался массовый рост глобального процветания, который привел к столь же масштабным социальным переменам. Европейский союз был создан как противоядие от национализма, приведшего к мировым войнам, и в этом отношении своей успешностью превзошел все ожидания.
Ситуация на Украине сулит новые беспорядки и насилие впереди. Если Путину удастся сокрушить украинскую независимость и демократию, мир вернется в эпоху агрессивного и нетерпимого национализма. За стремлениями Кремля стоит создание нового мирового порядка, который противостоит либерализму, возникшему после 1991 года, после распада Советского Союза. Путин дал понять, что стремится включить как можно большую часть бывшего Советского Союза, включив Украину, в состав России, создав сферу влияния, которая охватит все восточноевропейские государства, вступившие в НАТО с 1990-х годов.
Это делает войну, ведущую на украинской земле, предметом особого беспокойства для свободного мира. Россия Путина теперь рассматривается не как государство с законными жалобами на расширение НАТО, а как реваншистская страна, которая стремится изменить весь европейский порядок после 1991 года. Или, скорее, это страна, где один лидер одержим тем, что, по его мнению, является исторической несправедливостью, которую он пытается исправить, независимо от того, что это будет стоить его собственному народу.