Пространная редакция категорически утверждала, что под стенами Данилова монастыря генерального сражения не произошло: «А сами государевы бояре и воеводы по государеву наказу стояли в обозе готовы, а из обозу в то время вон не выходили для тово, что ждали самого крымского царя с его полками, хотели к нему тогды вытить из обозу на премое дело. И царь крымской… на премое дело не пошол и полков своих не объявил, а стоял на Котле в оврагех в крепостях»[321].
Списки Пространной редакции, по-видимому, сохранили записи Разрядного приказа в их первоначальном виде, тогда как «Государев разряд 1598 г.» подвергся правке в канцелярии царя Бориса, имевшей целью возвеличить боевые заслуги Бориса-правителя.
Получив решительный отпор, Казы-Гирей не посмел атаковать русских главными силами. С приближением ночи он отвел свои отряды к Коломенскому и расположил их на лугах по обе стороны Москвы-реки. Сам хан разбил свой стан за Москвой-рекой. Проведя ночь под Коломенским, Крымская орда под утро, за час до рассвета, поспешно отступила в степи. Причины бегства татар получили неодинаковое объяснение в русских источниках.
В царском приказе по армии честь победы над ханом приписывалась решительным действиям командования. Годунов и воеводы побили крымских людей и вынудили их отойти за Коломенское, а хан, «слыша зук полков наших, побежал, что вышли на нево со всеми людми»[322]. Приказ, известный по Разрядным книгам Пространной редакции, не был включен в краткий «Государев разряд 1598 г.», но нельзя не заметить, что текст разряда был переработан в полном соответствии с версией приказа. Государев разряд подробно описывал, как воеводы «тое ночи пошли из обозу со всеми людми и с нарядом на крымского царя, на Казы-Гирея, на его станы… и на походе блиско крымского царя полков учали из наряду стрелять»[323].
Воеводы обороняли «гуляй-город» весь день, и вряд ли у них появились основания покинуть укрепления с наступлением ночи. Управлять полками и перевозить артиллерию в темноте было практически невозможно. Но все же почему татары бежали из своего лагеря «с великим страхованьем и ужасьем»?
Обратимся к показаниям участников события. Дьяк Иван Тимофеев служил в момент татарского вторжения в Пушкарском приказе в Москве. По его словам, отступление татар было вызвано не ночной атакой Годунова, а сильной артиллерийской канонадой, которая вспугнула крымцев среди ночи. Согласно «Новому летописцу», русские открыли огонь после того, как в полках произошел «всполох великий». Пискаревский летописец подтверждает, что ночная тревога в царском лагере была нечаянной. Разбуженные по тревоге пушкари, опасаясь ночного нападения, бросились к орудиям. Началась «стрельба многая отвсюду и осветиша городы все от пушек»[324]. Первыми открыли огонь пушкари «гуляй-города», вслед за ними ударили тяжелые пушки, установленные на крепостных стенах. По словам патриарха Иова, и днем, и «в нощь со всех стен градных из великиих огнедыхающих пушек непрестанно стреляху и изо всех обителей, иже близ царствующего града Москвы, такоже непрестанно стреляюще…». Перед отступлением хан узрел «великие каменоградные стены», «паче же слышав великий тресковенный гром… иже бысть… от великого… пушечного стреляния»[325]. Один летописец XVII в. добавляет к этой картине любопытную деталь. Оказывается, воеводы из-за возникшей тревоги «в ночи послали на царевы станы в Коломенское Василя Янова 1000 человек, и царь, послыша приход, пошел назад…»[326].
Артиллерийская канонада и приближение отряда, численность которого в темноте нельзя было определить, вызвали смятение в татарском стане. В памяти крымцев жили воспоминания о жуткой для них сечи на Молодях. В страхе перед внезапным ночным нападением татары «бежаху и друг друга топтаху». Прекратить панику и остановить бегство слабо дисциплинированных нерегулярных отрядов хану не удалось[327].
Для преследования противника воеводы выделили несколько дворянских сотен. Они настигли не успевшие отойти за Оку татарские арьергарды и разгромили их наголову. По различным сведениям, в руки победителей попало от 200 до 1 тыс. пленных[328]. Много крымцев было перебито либо потонуло на переправе. Из Оки русские извлекли возок, на котором Казы-Гирей бежал от Москвы. Немало награбленной рухляди татары побросали по дороге. Отряд запорожских и донских казаков настиг крымские «коши» и разгромил их[329]. Русские послы сообщали из Крыма: после похода «прибежал калга скорым делом», а вслед за ним в Бахчисарай «пришол царь из войны… в ночи в телеге, а сказывают про царя, что он ранен»[330]. Казы-Гирей не участвовал в бою под Даниловым монастырем и руку себе повредил скорее всего в ночной суматохе.
325
Очевидец татарского нападения патриарх Иов спустя семь лет описал события тех дней в «Житии царя Федора» (ПСРЛ, т. XIV, с. 13).
327
По слухам, записанным русскими летописцами и иностранцами, ночью к хану привели пленников, которые показали, будто в Москву прибыли крупные военные подкрепления (ПСРЛ, т. XIV, с. 43:
328
Согласно официальной версии, «легкие воеводы» будто бы настигли татар за Тулой, в «диком поле», и гнали их до ханской ставки (ПДС, т. I. СПб., 1851, стлб. 1264; см. также:
329
ЦГАДА, ф. 123, Крымские дела, кн. 18, л. 189–190 об.; ПСРЛ, т. XIV, с. 42–43;