Решающую роль в превращении антисемитизма в политическую доктрину, в последние два десятилетия XIX века ставшую в России чуть ли не респектабельной, сыграл Иван Аксаков, чьи расчеты на панславизм потерпели неудачу. Идеи Аксакова основывались на работе, опубликованной примерно пятнадцатью годами раньше и принадлежавшей перу принявшего православие еврея, профессора Минской семинарии Якова Брафмана. Работа называлась «Книга Кагала». Кагал — еврейская самоуправляющаяся корпорация в независимой Польше; российские власти ограничили ее права на присоединенной к России территории, а в 1844 году запретили совсем. Однако, по мнению Брафмана (теперь его поддержал Аксаков), Кагал не только продолжал существовать, но и пользовался беспрецедентным влиянием на евреев, склоняя к безнаказанной эксплуатации православных верующих, среди которых они жили.
Более того, как утверждал Аксаков, Кагал пользовался поддержкой могущественных зарубежных сторонников, заинтересованных в ослаблении России. «Евреи в черте оседлости составляют „государство в государстве“, со своими административными и судебными органами, со своим местным национальным правительством, государство, центр которого лежит вне пределов России, за границей…»
Международная власть давала евреям возможность продолжать стремиться к всемирному господству, которого они не достигли в личности Иисуса Христа и к которому теперь стремились, «к миродержавству антихристианской еврейской идеи».
Причина скрытой власти евреев над Россией, по мнению Аксакова, заключалась в том, что те образовывали международный заговор с целью создания для себя сферы самоуправления внутри самой России. Здесь мы видим характерную для многих российских интеллектуалов точку зрения: полному расцвету национального самосознания в России препятствует некая таинственная враждебная сила, опирающаяся на международные связи. В некотором смысле это так и есть, но только настоящим виновником являлось имперское государство, заимствовавшее чужую культуру и изгнавшее из общественной жизни русский национальный миф.
Антисемитизм был чем-то вроде славянофильства разочарования, осознанием нереализованности национального потенциала. Ради статуса великой державы русские отбросили свой миф об избранном народе и империи правды и справедливости. Евреи, по контрасту, продолжали верить в свою избранность и держаться за мессианские пророчества. Тогда как славянофилы мечтали о крестьянской общине, основанной на принципах православия, все евреи, как казалось, жили собственными общинами, управляемыми религиозными лидерами, и добились успеха там, где русские потерпели неудачу: мессианская религия евреев стала сутью их национального самосознания.
В 1881 году Н. П. Игнатьев, вступая в должность министра внутренних дел, направил царю меморандум с выражением своих опасений по поводу господства «чуждых сил». В нем Игнатьев связал «западническое» течение с евреями и поляками, двумя народами, стоявшими на первых местах в демонологии новоявленных российских патриотов. «В Петербурге существует могущественная польско-жидовская группа, в руках которой непосредственно находятся банки, биржа, адвокатура, большая часть печати и другие общественные дела. Многими законными и незаконными путями и средствами они имеют громадное влияние на чиновничество и вообще на весь ход дел». Это влияние они используют для формирования общественного мнения и предложения своих рецептов: «Самые широкие права полякам и евреям; представительные учреждения на западный образец. Всякий честный голос русской земли усердно заглушается криками о том, что… русские требования следует отвергать как отсталые».
Эти утверждения имели целью представить дело так, словно многие профессии в области предпринимательства и финансов, а также недавно реформированные институты империи захвачены агентами международных сил, стремящихся поставить Россию на колени. Это весьма удобное объяснение, почему реформы Александра II не только не укрепили страну, но даже ослабили ее. Тем не менее не все в высшем эшелоне власти приняли это объяснение. Во время обсуждения меморандума Игнатьева в правительстве министр финансов Н. X. Бунге возразил коллеге, отметив, что евреи играют продуктивную роль в торговле, а также умело привлекают столь нужный стране иностранный капитал. Но это-то и подтверждало опасения Игнатьева — в иностранном капитале ему виделся инструмент тайных международных сил, желающих подорвать подлинную экономическую мощь России, сельское хозяйство и промыслы.