Население присоединенных при разделах территорий отличалось большим разнообразием: около 40 % составляли украинцы и белорусы, 26 % — поляки, 20 % — литовцы, 10 % — евреи и 4 % — русские. 38 % были католиками, 40 % — униатами, 10 % исповедовали иудейскую веру и 6,5 % — православие. Но трудности заключались не в разнообразии — в конце концов, с этим Россия уже научилась справляться. Роковым для нее стал тот факт, что поляки и евреи оказались самыми непримиримыми противниками российского имперского правления и постоянным источником недовольства и конфликтов.
Поляки были католиками, и большинство из них отождествляло себя с латинским Западом контрреформации. В культурном и экономическом плане они стояли на более высокой ступени, нежели русские. Их гражданская концепция противоречила всей практике и теории политической власти в России. В Польше, как и в Англии, политические права являлись продолжением расширения феодальных аристократических привилегий — «золотой свободы», — которые распространялись на все население. Процесс формирования этих прав начался с опозданием, но уже был заметен в последние годы существования Речи Посполитой и нашел отражение в конституции 3 мая 1791 года. И в традиционной аристократической, и в новой демократической формах польский идеал оказался несовместим с российским самодержавием. К несчастью для поляков, а возможно, и для русских, продолжавшийся раскол общества на знать (шляхту) и остальных не позволил им создать сплоченное движение национального сопротивления после включения в состав России. Будучи не в силах сбросить российское господство и не желая покориться России, Польша была постоянно гноящейся язвой на политическом теле России, наглядно демонстрируя те проблемы, с которыми сталкивается империя азиатского типа, когда пытается подчинить европейскую нацию.
Чувство свободы, присущее старой шляхте, окончательно так и не исчезло: под гнетом русских оно только ожило, приняв облик романтизма. Под его туманными покровами поляки мечтали о нации, избавленной от недостатков, волей-неволей навязываемых действительностью, и каждый польский патриот мог позволить себе создать в воображении образ совершенного общества, не пожертвовав ради него ни малейшей толикой своей индивидуальности.
Нельзя сказать, что цари оставались совершенно невосприимчивыми к той новой проблеме, которую обнажила Польша: они предпринимали некоторые усилия, как и в других частях империи, пытаясь найти способ мирного сотрудничества с польской элитой. Александр I даже назначил польского аристократа, князя Адама Чарторыйского, бывшего его близким другом, министром иностранных дел и какое-то время всерьез воспринимал предложение по «Европе наций», в которой Польша оказалась бы независимым государством под российским протекторатом. Даже после победы над Наполеоном, когда он создал Священный Союз вопреки нациям, а не в их пользу. Царь даровал Польше конституцию, гарантировавшую право на самоуправление.
С 1815 года Королевство Польское, включавшее старую столицу, Варшаву, имело собственное правительство, собственное выборное законодательное собрание (Сейм), собственную армию, паспорта, денежные знаки и гражданство. Гарантировались гражданские свободы, польский язык являлся официальным, католицизм получил признанный статус как религия большинства населения. Подобная модель была осуществлена и в Финляндии. Многие образованные русские надеялись, что эти два региона окажутся прототипами будущей России. Сам Александр в речи перед Сеймом в 1818 году выразил надежду, что польская конституция окажет благотворное влияние на все страны, «вверенные Провидением» его заботам.
С другой стороны, многие русские по-прежнему подозревали, что дарование Польше государственности позволит полякам прибрать к рукам Литовское княжество, населенное в основном украинскими, белорусскими и литовскими крестьянами, которых считали естественными подданными России. Кроме того, Александр не привык иметь дело с парламентом и любую серьезную оппозицию считал подстрекательством к мятежу. Когда Сейм высказался против цензуры и провозгласил свое право требовать отставки министров, царь приостановил его работу и аннулировал мандаты некоторых депутатов. Озабоченный ростом числа возможных патриотических и масонских обществ, Александр распорядился закрыть их и провести чистку преподавателей и студентов университета Вильно.