Впоследствии Крестьянский Союз, как общенациональная организация, внезапно и быстро развалился. После ноябрьского съезда власти распорядились арестовать всех участников. Только в одном Сумском уезде арестовали 1100 крестьян и представителей сельской интеллигенции. Но это не единственная причина крушения Союза: после объявления выборов в Первую Думу крестьяне увидели возможность изложить свои проблемы там, где их услышат. Не имея единой и четко поставленной цели, Союз был обречен, хотя эсеры пытались поддержать его и склонить крестьян к бойкоту выборов. Здесь снова сыграл свою роль раскол между массами и интеллигентами, когда крестьяне, отметая все советы со стороны, воспользовались любой возможностью, чтобы достичь своей главной цели.
Привлекательность думских выборов усиливалась еще и тем, что первые стадии проходили в привычной обстановке, на сельских и волостных сходах. Во многих регионах, хотя и не во всех, участие крестьян было очень активным. Как и за год до этого, крестьяне не упустили возможности составить свои приговоры, которые делегаты должны были донести до Думы. Один из меньшевиков заметил: крестьяне «подходили к назначению выборщиков очень серьезно, сопровождая процедуру общей молитвой и не забывая снабдить своих избранников детальными инструкциями».
Как и прежде, земельный вопрос явно превалировал над всеми остальными, и избирательные собрания с разными политическими взглядами сходились зачастую только по этому пункту. Вот типичное предложение, поступившее из Нижегородской губернии: «Земля должна принадлежать всему народу с тем, чтоб все, кто нуждается в ней, могли ею пользоваться. Следовательно, государственные, удельные, монастырские и церковные земли подлежат передаче в пользование трудящимся массам без компенсации; частные земли передаются принудительно, частично с компенсацией государством, частично без нее».
Почти во всех случаях крестьяне избегали партийных ярлыков — депутатов избирали за их грамотность, социальный статус, проявленную политическую компетенцию или просто как достойных людей. Иногда по тем же причинам избирали кого-то из деревенской интеллигенции. Принадлежность к сельской власти могла как помочь в выборах, так и послужить основанием для неудачи. Многое зависело от положения в конкретной деревне. Крестьяне, голосовавшие по курии землевладельцев ввиду наличия у них частного надела, голосовали в вопросе о земле так же, как и те, кто числился по сельской курии.
С другой стороны, когда крестьяне почувствовали разочарование работой Первой Думы, то в своих деревнях вернулись к тактике прямого действия.
Опыт революции 1905–1907 годов показал: различные элементы российского общества — рабочие, крестьяне, интеллигенция, солдаты и матросы, нерусские народы — способны были выразить свои интересы и действовать в направлении их удовлетворения. Но они не сумели взаимодействовать и сотрудничать друг с другом, как не сумели создать образ нации и империи, который оказался бы привлекательным для всех, невзирая на сословные и этнические различия. В какой-то миг показалось, что все разрозненные элементы работают вместе, но провозглашение октябрьского манифеста уничтожило зарождавшееся единство, и после этого революция растратила свои силы в бесполезных и разрозненных насильственных выступлениях.
Новая политическая структура, появившаяся в результате волнений, открывала некоторые перспективы для гражданского форума с центром в Думе, где разнородные общественные и этнические элементы могли свести разногласия к минимуму и работать сообща. Попытка достичь подобного сотрудничества и является предметом обсуждения в следующей главе.
Глава 5
Думская монархия
27 апреля 1906 года в Большом зале Зимнего дворца состоялась странная церемония. Царь принял депутатов только что избранной Первой Государственной Думы, «лучших людей», как он выразился, обращаясь к ним с престола. Вот как описал случившееся американский посол:
«Слева от трона, занимая всю левую часть зала, находились члены Думы, крестьяне в грубых одеждах и высоких сапогах, купцы и торговцы в сюртуках, юристы во фраках, священники в длинных одеяниях и с почти столь же длинными волосами и даже католический епископ в темно-лиловой сутане.