Можно признать, что нации, какими мы их знаем, являются продуктом современной эпохи, и при этом утверждать, что в более простой и грубой форме этническое или прото-национальное сознание, охватывающее различные социальные группы, существовало в истории намного раньше. Центром кристаллизации может быть племя, королевский двор, аристократия, вооруженное братство или религиозная секта. Это сознание может подвергаться стимулирующему воздействию различных факторов, из которых, возможно, самый мощный — длительная война с сильными соседями. Джон Армстронг в качестве примера берет национальное сознание Руси в период татарского владычества и после него.
Если нации действительно имеют предысторию, то тогда первостепенное значение имеет вопрос, почему и когда они появляются. Бенедикт Андерсон предполагает, что это связано с «конвергенцией капитализма и печатной техники» и «возникновением монархической бюрократии»: они «создают единые сферы обмена и коммуникаций ниже латыни и выше разговорных диалектов» и фиксируют язык, помогая «строить тот образ древности, который является существенным в субъективной идее нации».
В этом варианте основной вопрос — вопрос языка, культуры и информации, передаваемой языком, что позволяло придворным, интеллектуалам и бюрократам синтезировать и выдавать свое представление о том, что сплачивает нацию. Эрик Хобсбаум и Теренс Рангер назвали этот процесс или его позднюю версию «изобретением традиции», тактики, с помощью которой элиты, сталкиваясь с кризисом социальных перемен, преодолевали его с помощью ценностей и ритуалов, ассоциировавшихся с прошлым, приспосабливая их для современных средств сообщения. Так, британское королевское великолепие было воссоздано для удовлетворения нужд сначала газет, затем радио и телевидения. Эти ценности и ритуалы вовсе не обязательно должны быть национальными, но опыт научил современных политиков — призывы к национальным чувствам имеют самый широкий и сильный отклик. Они выполняют функцию объединения элит и масс.
На самом деле традиции нельзя просто изобрести: они должны существовать в такой форме, в которой их можно распознать. Затем их нужно заново открыть и синтезировать в форме, приемлемой для современного мира. Весь этот процесс был исследован Мирославом Хрохом. Хрох отмечает три стадии, через которые проходят все образующиеся нации, хотя хронологически эти стадии могут отличаться у каждой нации. Первая, называемая им стадией «А», — период научного интереса, когда лингвисты, этнографы и историки исследуют народные традиции и формируют на их основе «культурный пакет», пригодный для более широкого распространения. Стадия «В» — период, когда политики берут из «культурного пакета» то, что считают полезным, и используют для патриотической агитации в народе. Далее следует стадия «С» — подъем массового национального движения. В каждом случае Хрох выделяет особую социальную группу — опять же не одну и ту же в каждой нации, — которая играет центральную роль в мобилизации национального чувства. Строго говоря, теория Хроха применима только к нациям, которые мобилизуются против государства, в котором находятся, но я считаю, что она подходит и к России, потому что именно в России национальное сознание приходилось создавать отчасти в оппозиции к империи, носящей имя нации.
Это «строительство нации» отлично от «строительства государства», хотя оба процесса легче завершить, если они сопутствуют друг другу. Строительство государства состоит в решении задач защиты, контроля и управления данной территорией и живущим на ней населением и требует создания и поддержки в рабочем состоянии системы набора войск и сбора налогов на их содержание, а также урегулирования конфликтов, внедрения и исполнения законов, установления надежной денежной единицы и т. д. Строительство нации — процесс менее осязаемый. Здесь требуется вызвать у населения чувство преданности, что обычно достигается за счет возбуждения ощущения общности, нередко с помощью манипуляции культурой, историей и символизмом.