Заглядывают ли в биржевой сквер инспекторы типографии, литографии и т. п.
2 сентября 1869 г.»[282].
На тексте этого агентурного донесения не сохранилось никаких начальственных маргиналий: факт сочли незначительным и пустяковым, не имеющим существенного значения и не заслуживающим пристального внимания тайной политической полиции. На сей раз «голубые мундиры» не посчитали нужным вмешаться и власть употребить. Торговля порнографией в биржевом сквере беспрепятственно продолжалась…
Жандармы сосредоточивали в своих руках разнообразные данные обо «всех без исключения происшествиях» и ежегодно представляли императору «нравственно-политический» отчет, который должен был помочь государю вникать во все мелочи жизни его подданных. Начавшаяся в России эмансипация женщин была своевременно отражена в традиционном ежегодном отчете. Впервые тайная политическая полиция отметила возникновение в Российской империи так называемого женского вопроса в своем отчете за 1869 год, представленном императору Александру II в начале 1870-го. Этот официальный документ был скреплен подписью графа Петра Андреевича Шувалова — генерал-адъютанта государя, шефа жандармов и главноначальствующего III Отделения. Знаменательно, что граф Шувалов обратил внимание на очередной вопрос одновременно с графом Львом Николаевичем Толстым. Графиня Софья Андреевна Толстая, резонно полагая, что это может быть полезно для потомства, отметила дату возникновения нового творческого замысла.
«24 февраля 1870. Вчера вечером он мне сказал, что ему представился тип женщины, замужней, из высшего общества, но потерявшей себя. Он говорил, что задача его сделать эту женщину только жалкой и не виноватой и что как только ему представился этот тип, так все лица и мужские типы, представлявшиеся прежде, нашли себе место и сгруппировались вокруг этой женщины»[283].
А в отчете III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии и корпуса жандармов за 1869 год новой российской проблеме был посвящён специальный раздел «Женский вопрос и нигилизм». Само название раздела свидетельствует, что женский вопрос был понят «голубыми мундирами» однобоко. Они связали его исключительно с тягой женщин к материальной независимости и с нигилизмом.
«Оттого материальная эмансииация женщин, которой посредством образования желательно было достигнуть и которая в нравственном отношении так полезна, обратилась в уродливое стремление к тому, что в дурном смысле называется эмансипацией женщин, то есть отвержение всяких вообще стеснений; а так как приличие, женственность, нравственность суть стеснения, так как положение женщины в обществе и семействе представляет некоторые стеснения, то следовало отрешиться от них без внимания на то, что они вытекают из физической и нравственной природы женщины.
…Овладевшее нашим обществом увлечение женским образованием было только одною частью программы, составленной в то время для разрешения так называемого женского вопроса. Одновременно в тех же видах стали приискиваться занятия, которые бы могли обеспечивать женщинам существование посредством честного труда. Мысль бесспорно полезная, но, в свою очередь, подвергшаяся искажению при исполнении…Все эти по себе полезные начинания обратились во вред нашему обществу, ибо ими преднамеренно наносились самые чувствительные удары всему, что особенно для женщины считается заветным и должно быть неприкосновенным: семья, религия, женственность.
Искаженное таким образом упомянутое движение, вместо того чтобы облагородить женщину умственным и нравственным развитием, вместо того чтобы, доставлением ей возможности найти пропитание полезным и честным трудом, ограничить нищету, столь часто служащую причиною и извинением разврата, создало эмансипированную женщину, стриженную, в синих очках, неопрятную в одежде, отвергающую употребление гребня и мыла и живущую в гражданском супружестве с таким же отталкивающим субъектом мужеского пола или с несколькими из таковых»[284].
Стремление женщин к эмансипации трактовалось графом Шуваловым как важный нравственно-политический вопрос, подлежащий обязательному государственному регулированию и на этом основании входящий в сферу его служебной компетенции. Женщины добивались утверждения в законодательном порядке их права работать в аптеках и почтовом ведомстве: фельдшерами, телеграфистками и бухгалтерами. С 1865 года такое дозволение им было дано, но первоначально лишь в виде временной меры на три года. Граф Шувалов полагал, что женщин надо поощрять к деятельности акушерской и учебной. На должности телеграфисток допускать в известной пропорции по отношении к мужчинам. Но отклонять «приём женщин на всякие должности канцелярские и административные как по назначению правительства, так и по выборам»[285]. Шеф жандармов настойчиво обращал внимание государя и своих коллег-министров на систематическую «агитацию» в периодической печати по женскому вопросу и на «нигилистическое направление» женского образования в империи. Тяга нигилисток к экономической независимости как от родителей, так и от мужей последовательно отождествлялась графом с безусловной наклонностью к ниспровержению всех нравственных и семейных устоев и бесспорным влечением к развратной жизни. Для общественной морали нигилистка вредоноснее, чем проститутка, утверждал шеф жандармов в служебном документе, сохранившемся в личном архиве военного министра Милютина.
282
Агентурное донесение о продаже в биржевом сквере г. Петербурга порнографических открыток// ГА РФ. Ф. 109. Оп. 3. Секретный архив. Д. 2884. Л.1.
283
Толстая С.А. Мои записи разные для справок // Л.Н.Толстой в воспоминаниях современников. Т. 1. М.: Гослитиздат, 1955. С. 145. — Софья Андреевна зафиксировала дату возникновения первоначального творческого замысла. Работа над романом «Анна Каренина» началась спустя три года — весной 1873-го.
284
Россия под надзором: Отчеты III Отделения 1827–1869. Сборник документов. М.: Российский фонд культуры: Российский Архив, 2006. С. 683, 684.
285
Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1868 — начало 1873 / Под ред. Л.Г. Захаровой. М.: РОССПЭН, 2006. С. 357.