Стихийное правосознание военных и гражданских чиновников дореформенной России было весьма снисходительно к тем, кто заботился о пополнении собственного кармана больше, чем о сохранении целостности кармана государственного. Причины этого феномена очевидны и не требуют особых пояснений. Государево жалованье всегда было небольшим. Герой Отечественной войны 1812 года генерал Николай Николаевич Раевский «говорил об одном бедном майоре, жившем у него в управителях, что он был заслуженный офицер, отставленный за отличия с мундиром без штанов»[25]. Даже жалованье тех чиновников, через руки которых проходили миллионные суммы, было ничтожным: его едва хватало на скудное дневное пропитание. По точному замечанию Николая Михайловича Карамзина, «Россия никогда не славилась богатством — у нас служили по должности, из чести, из куска хлеба, не более!..». Но это не мешало властям предержащим требовать от своих подчиненных выполнения того, на что от казны не отпускалось никаких средств. Деятельность полковых командиров служит тому подтверждением. Командиры полков, чтобы содержать свою часть в надлежащем порядке, были вынуждены постоянно прибегать к различным негласным оборотам и изворотам, которые не поддавались ни официальной отчетности, ни гласному контролю. «Весь порядок военного хозяйства был построен на таких основаниях, что действительная практика расходилась с законом… Высшие начальники должны были потворствовать хозяйничанию полковых командиров, требуя иногда от них того, на что отпусков от казны не полагалось. Многие такие неправильности в хозяйстве вызывались непомерным требованием внешней щеголеватости на смотрах. Само [Военное] министерство, так сказать, узаконяло негласные обороты в полковом хозяйстве, предоставляя командирам покрывать из “экономии” расходы, не предусмотренные Положениями и табелями»[26].
Так обстояли дела и при Александре I, и при Николае I, причем российские самодержцы отлично знали о феномене безгрешных доходов. Главноначальствующий III Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф жандармов граф Александр Христофорович Бенкендорф в отчете за 1837 год довел до сведения государя, что генералов и полковых командиров их вышестоящие начальники нередко вынуждают извлекать эти доходы. Накануне грандиозного смотра русской армии, устроенного Николаем I в Воскресенске, инспектор всей резервной кавалерии граф Иван Осипович Витт отдал весьма стеснительное для участников смотра распоряжение. Зная, что на проводимые государем маневры съедется столичная публика, граф Витт приказал снабдить гостей всем необходимым. Генералы и полковые командиры во исполнение этого приказания «обязаны были доставлять им продовольствие, экипаж, мебель и прислугу без всякого за то вознаграждения. Это исполнено было со всею точностью, но для большей части было крайне отяготительно, и хотя никто гласно на сие не жаловался, но все почти роптали»[27]. Ропот полковых командиров понятен: беспрекословно выполнив графский приказ, они лишились значительной части своих безгрешных доходов. Если бы у них не было этих доходов вовсе, то они не имели бы средств исполнить приказ — и тогда смотр под Воскресенском не был бы столь блистателен. Николай I это отлично понимал, поэтому не стал выражать графу Витту своего неудовольствия. Из представленного графом Бенкендорфом «Обозрения расположения умов и некоторых частей государственного управления в 1837 году» император узнал печальную истину: многие полковые командиры не чужды злоупотреблений, «почитая вверенные им полки как бы своими отчинами»[28].
Сама должность полкового командира была неотделима от обширной хозяйственной деятельности. Командиры пехотных и, особенно кавалерийских полков оперировали большими суммами наличных денег, получаемых из казны. Им приходилось оплачивать сукно, из которого, как тогда говорили, строили солдатские шинели и мундиры, полотно, из него шили нижним чинам рубахи и панталоны, и кожу, которая шла на сапоги и краги. «Строя солдатам новые шинели, // Не забывай, чтоб они пили и ели»[29].
Командир кавалерийского полка должен был заботиться о регулярном обновлении конского состава вверенной его попечению части. Заготовка лошадей и пополнение ими полков по мере нужды называлась ремонтом, а откомандированный из полка офицер для закупки лошадей — ремонтёром. Ремонтёрами назначали опытных офицеров, прекрасно разбиравшихся в лошадях и располагавших сведениями о конских заводах и конъюнктуре в той губернии, куда они отправлялись за ремонтом. «Фуражировка и ремонтёрство // Требуют сноровки и прозорства». «Для ремонтёрсгва и фуражировки // Трудно обойтись без сноровки»[30].
26
Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1860–1862 / Под ред. Л.Г. Захаровой. М.: Российский Архив, 1999. С. 273, 274. Ср.: Там же. С. 244, 477.
27
Россия под надзором: Отчеты III Отделения. 1827–1869. Сборник документов / Сост. М. Сидорова и Е. Щербакова. М.: Российский фонд культуры: Российский Архив, 2006. С. 159.
28
Россия под надзором: Отчеты III Отделения. 1827–1869. Сборник документов / Сост. М. Сидорова и Е. Щербакова. М.: Российский фонд культуры: Российский Архив, 2006. С. 160.