О положении беспризорных детей пишет «Парламентская газета»[8]:
«Сегодня уже мало кого удивляют блуждающие по улицам городов дети – чумазые, оборванные, с сигаретками в зубах. Девочки, стоящие у обочин в ожидании клиентов, – тоже не редкость: спросите любого водителя, и он без труда назовет вам несколько мест, где в любое время суток можно за символическую сумму «подснять» малолетнюю «жрицу любви», пытающуюся таким образом заработать на кусок хлеба и на порцию «дури». И когда начинаешь вдумываться в суть происходящего, становится действительно страшно: что ждет страну, не способную позаботиться о подрастающем поколении, а значит, и о своем будущем?»
Молодое поколение России, попавшей под власть плутократов, переживает невиданную трагедию. Так, по данным газеты «Версия» (24-30.06.02, с. 17), численность несовершеннолетних инвалидов за последние годы выросла более чем в 10 раз! Все разговоры о правах человека, о правовом государстве воспринимаются на этом фоне как откровенное издевательство власть имущих. Многие подростки чувствуют себя париями на родной земле. Был дважды учинен разгром на рынках Москвы, в котором участвовали дети 13-15 лет. Телевизионную программу Н. Сванидзе, посвященную этим событиям, часть зрителей восприняла как обращение к милиции, почему не стреляете в четырнадцатилетних детей?
В статье [9] рассказывается о том, как согласно указанию сверху в ряде школ Подмосковья «распорядились поставить на учет действующих и потенциальных скинхедов, к которым относят «подростков из неполных, малообеспеченных семей, носящих короткие прически». Их родители были вызваны на собрание в актовый зал.
«Все родители очень возмущались, что их приравняли к фашистам. За что? Одна встала, аж плачет: «Я сама из Белоруссии. Моя мама девочкой партизанила, чудом ее немцы не расстреляли. Два прадеда Сашкины на фронте погибли. В Чехословакию на могилку одного не ездили, а в Смоленскую область к другому мы уже и с Санькой несколько раз бывали. И что, если мы сейчас еле концы с концами сводим, то в фашисты попали? Да это вы фашисты: довели людей до такой жизни, да еще и издеваетесь над этим». Я пошла к классной разбираться, а она глазами хлопает: «Мне позвонили вечером домой и велели утром перед уроками занести завучу список учеников из малообеспеченных и неполных семей, тех, у кого стрижка короткая. Я подумала, что материальную помощь им будут оказывать, удивилась немного: при чем стрижки?» А в день рождения Гитлера (я раньше и не знала этой даты, а теперь на всю жизнь запомню) к нам пришли дружинники, которым дали адреса «неблагополучных», чтобы проверить, где сын и что делает. Т.е. на учете он так и остался.
И что, это новое слово в педагогике – обвинять и наказывать заведомо невинного? А стригу его коротко уже второй год опять-таки по нищете нашей: волосы у него быстро растут. А отдавать по 50 рублей каждый месяц за стрижку нам не по карману. Подумайте, люди добрые, что творится! По таким вот чьим-то «мудрым» соображениям 90% населения нашей страны по причине стесненного материального положения может быть занесено в списки фашистов!»
9 июня 2002 г. произошло событие, получившее большой общественный резонанс. В центре Москвы после футбольного матча Россия – Япония произошли беспорядки. В них участвовала масса болельщиков, наблюдавших за трансляцией матча на специальных стендах, установленных на площади. Погибли 2 человека, несколько десятков получили ранения, сожжено и перевернуто несколько автомашин. В создании условий для беспорядков можно выделить роль СМИ, нагнетавших обстановку перед матчем и показавших во время трансляции клип с разрушением автомашины. СМИ пытались возложить ответственность на милицию. Однако действия милиции были адекватны ситуации. Руководитель милиции Пронин, оградив стратегические объекты в центре Москвы, не пошел на прямое столкновение с болельщиками, которое могло бы перейти в сражение с многочисленными жертвами. Для событий 9 июня характерны спонтанность, выплескивающиеся эмоции, слепая ярость. Среди рассматривавшихся причин особо выделяется версия «пересыщенного раствора», согласно которой накопившиеся противоречия, так или иначе, должны были прорваться. Но это лишь первая ласточка народного бунта.