20 фев. 2001г.
По каким признакам национал-демократы отличают русских от нерусских? По внешним признакам или по происхождению?
Этот вопрос задают нам многие из тех, кто впервые сталкивается с нашими воззрениями.
Во-первых, подчеркнём следующую нашу принципиальную позицию. Мы не занимаемся подъёмом национального самосознания русского народа. Эту задачу ставят национал-патриоты, которые не могут объяснить различия между народом и нацией и не понимают, что они народные патриоты, в городской среде и при рыночных экономических отношениях вынужденные заражаться "бациллами" мелкобуржуазного национализма. Они не способны вырваться из представлений и мифов традиционного народно-патриотического миросозерцания, инстинктивно боятся промышленной цивилизации и современного мира в целом, поэтому вносят чудовищную путаницу в понятия и обречены на то, чтобы остаться на обочине серьёзной политической борьбы. Ибо русский народ, как общественная форма существования русского этноса зародился при окончании Великой Смуты в начале ХVII века, достиг зрелости и расцвета в последующих двух столетиях, а в ХХ веке исчерпал возможности для сохранения условий продолжения своего исторического существования и сейчас умирает.
Мы занимаемся развитием и пропагандой идеологии, единственно дающей самым здоровым силам русского этноса возможность объединиться для решительного поворота к новой исторической цели - совместному созиданию новой формы общественного бытия, высокоорганизованного городского общества, которое будет способно выжить и успешно развиваться в условиях полного вхождения страны в мировой рынок, в мировые капиталистические отношения. Такое общество и есть нация. А политический национализм есть движение, которое борется за становление нации и выступает в защиту её важнейших интересов. Поэтому заниматься подъёмом национального самосознания русского народа с точки зрения такого понимания национализма верх бессмыслицы, на которую могут тратить время лишь национал-патриоты и всяческие группы фашистов и национал-социалистов, отрывающиеся от народно-земледельческого патриотизма, но ещё не пришедшие к городскому политическому национализму.
Задача национализма по отношению к патриотизму состоит не в "подъёме национального самосознания русского народа". А в подчинении тревоги за этническое выживание, которая растёт среди большинства русских, остающихся по мировоззрению на позициях отмирающего народного патриотизма, главной политической цели национализма - осуществлению долгосрочной стратегии политически управляемого становления русской нации.
Здесь важно подчеркнуть следующее. Итальянский фашизм, немецкий национал-социализм потому и потерпели идейное и политическое поражение, что были национал-патриотическими движениями, боролись за подъём национального самосознания своих народов и запутались в смысле этой борьбы. Русский национализм должен сделать однозначные выводы из этих примеров истории. Заигрывать с народным патриотизмом в обстоятельствах завершения буржуазной революции в России нельзя, политически безответственно и даже преступно.
Во-вторых. Полагая внешние, фенотипические признаки человека важными для первоначальной оценки его предрасположенности к проявлениям тех или иных расовых качеств, мы считаем, что выводы на основании внешних признаков часто обманчивы и поверхностны, слишком неоднозначны для практического использования в политике. Принадлежность к русской нации, нации, которая именно как городское этнократическое общество только начинает зарождаться (и пока главным образом виртуально, в воображении передовых политических мыслителей) будет выявляться в процессе естественного отбора. Что имеется в виду? То, что в своё время, во второй половине XIX века, когда переживала становление англосаксонская по ядру и самосознанию элиты американская нация, английский философ Г.Спенсер, которого в США называли "отцом американской социологии", в ряду других европейских мыслителей определил, как социал-дарвинизм.