Когда русский представитель выражал публичное возмущение по поводу порабощения русских в Средней Азии, рабство продолжало тайком практиковаться в Сибири (до 1825 г.). Оно не исчезало и вдоль русско-казахской границы. Там покупка юных казахских девушек русскими солдатами разрешалась по закону с 1808 года, и такие сделки происходили в Оренбурге минимум до 1818 года. В период между 1750 и 1850 годами участившиеся случаи похищения детей и работорговли, которыми занимались казахи, туркмены, хивинцы и бухарцы, объяснялись общим ухудшением экономического положения. Так как царские чиновники применяли против них жесткие санкции, конфискуя товары и арестовывая торговцев, обнаруженных в России, эти потери в сочетании с уже обострившейся аграрной проблемой подталкивали азиатов к работорговле еще больше. И особенно к похищению русских вдоль границ, поскольку за них можно было получить более высокую цену или выкуп, чем за персов.
Учитывая эти традиции и практику рабства и работорговли как в Средней Азии, так и в России, а также то, что крепостное право сохранялось в России вплоть до 1861 года, следует на время выйти за рамки этого вопроса, чтобы понять, почему российские власти в разные времена, начиная примерно с конца XVI или начала XVII века, впадали в ярость, когда русские подданные попадали в рабство в Бухаре и особенно в Хиве. Религиозные различия уже упоминались как одна из важных причин. Иногда приводились гуманитарные причины. Нет также сомнений, что потеря значительного количества рабочей силы подрывала уверенность русского правителя в невозможности его подданным выйти из-под его контроля законным путем. Это была также определенная экономическая утрата, которую империя не могла себе позволить.
Наконец, хотя русские рабы, проданные на рынках Средней Азии в Индию и другие страны, почти забывались, наличие русских, живших в рабстве среди азиатов, которых россияне считали отсталыми и, возможно, второсортными, уязвляло самолюбие русских и вредило их статусу в глазах европейского сообщества, до уровня которого Россия стремилась подняться. Это ущербное тщеславие позднее постоянно выражалось русскими правителями, когда они требовали «преподать уроки» хивинцам и бухарцам или «привести их в чувство», применяя военную акцию.
Пленниками были в большинстве случаев крестьяне, с которыми обычно не обращались жестоко, если они не пытались совершать побеги. Эти крестьяне жили в более худших условиях, а в некоторых случаях гораздо лучших, чем средний русский в своей деревне. Независимо от подлинных мотивов, вопрос об этих рабах, первоначально трактовавшийся обеими сторонами как экономический, приобрел религиозное значение и почти одновременно перешел в дипломатическую сферу. В конечном счете, когда дипломатия не дала результата, этот вопрос спровоцировал войну и завоевание Средней Азии.
Культурный и интеллектуальный обмен
В дополнение к экономическим или дипломатическим инициативам хан проявлял порой интерес к западной цивилизации и техническому мастерству. Московские послы понимали это, сталкиваясь с вопросами религиозной практики, государственного делопроизводства, поведения в обществе и даже индивидуальными привычками русских или европейских правителей.
Разумеется, в течение XVI века, а может и позднее, достижения Средней Азии в литературе, искусстве, архитектуре, музыке, философии, теологии, астрономии, медицине, математике и образовании стояли на одном уровне с Россией или гораздо выше. Так что в этих сферах азиаты могли перенять у Москвы немногое. Русские тем не менее ограничивались периодическим сбором военной информации и свидетельств очевидцев, топографических или этнографических данных об этой территории, к подлинным ценностям которой они оставались, видимо, невосприимчивы. Так, помимо обмена швейными изделиями определенных видов, которые в то или иное время становились модными в обоих регионах, или сиюминутного увлечения каким-либо особым деликатесом или напитком других проявлений заинтересованности вплоть до 1700 года, видимо, не было. Русским удалось научить азиатов следовать царскому дипломатическому протоколу в церемониях и переписке (который они сами позаимствовали от Золотой Орды), но это небольшое достижение имело преходящий характер. До реальной конфронтации в начале XVIII века регионы не проявляли большого интереса к литературе и языку друг друга, ни одна из сторон не прилагала больших усилий познакомиться с образом жизни другой.