Р.С. Каслри был в состоянии подписать договор с Наполеоном до тех пор, пока тот гарантировал неприкосновенность Бельгии и создавал труднопреодолимые барьеры для новой агрессии Франции, а также до тех пор, пока во Франции не было никакой иной силы, с которой можно было бы заключить мир. Однако он ни при каких обстоятельствах не мог согласиться с «естественными границами» Франции. Даже намеки на это, услышанные Каслри от австрийцев, толкнули бы его навстречу Александру I, Таким образом, к концу февраля у К. Меттерниха имелись все основания для поисков компромисса. В аналогичной ситуации находился и российский император. Политическая изоляция со стороны союзников, в которой Александр оказался в начале февраля, в сочетании с военными победами Наполеона показала ему, сколь опасно дальнейшее упорство. В результате 1 марта 1814 г. четыре великие державы, входившие в состав коалиции, подписали Шомонский трактат, поклявшись согласиться лишь на такой мир, который предусматривал исторические границы для Франции, обеспечивал независимость и территориальное расширение Нидерландам и сохранение в Германии владетельных княжеств при главенствующей роли Австрии и Пруссии. По меньшей мере столь же важным было и то, что договор устанавливал военный союз между четырьмя державами, который планировалось сохранять в течение двадцати лет с момента подписания мира и поддерживать этот мир посредством совместных военных действий в том случае, если Франция попыталась бы нарушить его условия. Шомонский трактат не определял, будет ли коалиция подписывать мир с Наполеоном или каким-либо иным французским правительством. Союзники знали лишь, что в значительной мере это будет зависеть от самих французов. Тем не менее, как с практической, так и моральной стороны, договор заметно сплотил коалицию[852].
Однако в конечном счете именно военные операции с наибольшей долей вероятности должны были решить судьбу Наполеона. Лишь полное поражение могло заставить его признать, хотя бы временно, границы 1792 г. В равной степени поражение императора было стать наиболее вероятным катализатором восстания французской элиты против правления императора. Но во второй половине февраля до поражения, казалось, еще далеко. Армия К.Ф. Шварценберга отступала полным ходом. Изначально планировалось потребовать от Г.Л. Блюхера, чтобы тот отправился на юг для соединения с основными силами армии и навязал неприятелю сражение, однако к тому времени, когда 21 февраля Силезская армия оказалась достаточно близко, Шварценберг передумал. Главнокомандующий настоял на том, чтобы большая часть его австрийских войск отправилась на юг для отражения того, что он рассматривал как растущую угрозу его коммуникациям со стороны армии маршала П. Ожеро, находившейся в Лионе. Это давало ему прекрасное основание — его критики называли это «оправданием» — продолжить отступление на юг и избежать сражения. Блюхер был вне себя, а Александр I серьезно задумался о том, чтобы вместе с русскими корпусами выйти из состава основной армии и присоединиться к Блюхеру.
В конце концов 25 февраля в ходе военного совета глав союзных держав в Бар-сюр-Обе было принято компромиссное решение. К.Ф. Шварценберг должен был продолжить отступление — в случае необходимости вплоть до Лангра, — где к нему должны были присоединиться вновь прибывшие австрийские резервы. Если бы Наполеон продолжил преследование, Шварценберг должен был развернуть свои войска и дать решительное сражение. Тем временем предполагалось, что Г.Л. Блюхер пойдет на север и, как надеялись союзники, отвлечет внимание Наполеона от Шварценберга, создав угрозу Парижу. Если, как ожидалось, Наполеон развернется и начнет преследование Блюхера, Шварценбергу предстояло возобновить наступление. Тем временем армейские корпуса Ф.В. Бюлова и Ф.Ф. Винцингероде, ранее входившие в состав Северной армии Бернадота, двинулись от границ Голландии в направлении Парижа, и на тот момент подходили к Суассону на р. Эна. Они должны были перейти под командование Блюхера, как и вновь образованный Саксонский корпус, который ранее входил в союзные силы Германии и который теперь должен был охранять путь на Нидерланды. Даже без саксонцев общая численность соединенной армии Блюхера превышала 100 тыс. человек, что на тот момент было значительно больше, чем численность всех войск Наполеона. Инструкции Александра I, данные им прусскому фельдмаршалу, свидетельствовали как о понимании того, что лишь у Блюхера имелся необходимый для победы запас агрессии и уверенности в своих силах, так и о сильных опасениях российского императора по поводу того, что повторение небрежности, проявленной ранее Блюхером, может погубить все дело коалиции. Инструкции завершались следующими словами: «…лишь только вы сообразуете движения ваших различных корпусов, мы желаем, чтобы вы начали наступление, которое обещает завершиться самым счастливым образом, покуда оно основывается на благоразумии»[853].
853
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 131(об.)-132. Протокол встречи 25 февраля опубликован в кн.: Сборник императорского русского исторического общества. Т. 31. С. 364–365. Богданович М.И. История войны 1814 г. Т. 1. С. 268–270.