Тюрин понял, вероятно, что ему не стоит дожидаться грома и молнии, и применил прием, который современные политологи именуют экспортом кризисов, а в старину называли "с больной головы на здоровую".
- Господин Пастухов, потрудитесь объяснить, как у вас оказались эти бумаги! - с угрожающим видом потребовал он.
- Может, мы начнем с другого конца? - предложил я. - Это подлинные документы?
- Судя по всему, да.
- Это не ответ.
- Да, они подлинные! - гаркнул Тюрин. - Но тем хуже для вас!
- Заткнись! - приказал Мамаев. - Откроешь рот, когда тебя спросят! А сейчас заткнись! Понял? Заткнись!
- Ах, как это недемократично! - укорил Артист. - Дайте человеку высказаться.
- Какому человеку? - с бешенством бросил Мамаев. - Этому человеку? Этот человек уже высказался!
Я не понял, чем вызван такой сильный взрыв эмоций. Артист тоже не понял. Мы невольно оказались в положении зрителей, которые включили телевизор на середине спектакля и лишь по реакции действующих лиц догадываются, что в предыдущем эпизоде что-то такое произошло. Но никакого желания вникать в отношения Мамаева и его начальника службы безопасности у меня не было. Поэтому я сказал:
- Тогда мы слушаем вас.
- Я покупаю документы.
- Ничего ты не покупаешь! - заорал Тюрин и повернулся ко мне: - Ты что делаешь? Ты знаешь, на что идешь? Ты идешь под статью! Это документы строгого учета, они должны храниться в архиве Военной коллегии Верховного суда СССР! Похищение официальных документов, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, - это статья! Статья триста двадцать пятая Уголовного кодекса! Ясно? Раньше за это давали до пяти лет!
- А сейчас? - полюбопытствовал Артист.
- Штраф до пятисот минимальных зарплат.
- Ух, как страшно! Это же целых полторы тысячи баксов! Жуть!
- Или до года лишения свободы! - зловеще добавил Тюрин.
- Пастух, мужайся! - подбодрил меня Артист. - Мы тебя не оставим. Будем носить передачи. А если станет невмоготу, пришлем напильник в палке сервелата Черкизовского мясокомбината. Напильником перепилишь решетку, а сервелатом будешь глушить охрану.
- Могу я попросить всех помолчать? - вежливо поинтересовался Мамаев.
- Да! - поддержал его Тюрин. - Цирк, понимаешь, устроили!
- Я покупаю документы, - повторил Мамаев. - Деньги будут переведены немедленно. Куда?
Он извлек мобильник и приготовился набрать номер.
- Не спешите, - остановил его я. - С помощью этих документов вы намерены объявить Калмыкова во всероссийский розыск. Я правильно понимаю?
- Вас это не касается! Вы продавец. Я покупатель. У меня деньги, у вас товар. Что я с ним сделаю, это решать мне!
- Вы намерены засадить Калмыкова в тюрьму на всю оставшуюся жизнь и таким образом снять проблему. Я хочу убедить вас, что это не лучший выход.
- Вот именно! - одобрил Тюрин. - Совсем не лучший, Петрович! Говно это, а не выход!
- Заткнись! - рявкнул Мамаев. - Почему же, господин Пастухов, не лучший?
- Он негуманный.
- Негуманный. Понятно. И все?
- Вам этого мало?
- Ну почему? Это очень сильный аргумент. Но не в деловом разговоре.
- Эти документы не принесут вам никакой пользы. Это вообще не выход. Это тупик.
- В чем же выход?
- Разрулите ситуацию миром. Договоритесь.
- С кем?
- Вы знаете с кем.
- А я тебе о чем говорил? - энергично вмешался в наш диалог Тюрин. - О чем я тебе твердил? Договорись, Петрович! Пастухов дал тебе хороший совет!
Мамаев внимательно посмотрел на меня:
- Мне кажется, вы действительно этого хотите.
- Совершенно верно, - подтвердил я. - Я действительно этого хочу.
- Почему?
- Это наши дела.
- Вы не представляете себе, какая цена вопроса.
- Почему же не представляю? Очень хорошо представляю. Ваша жизнь.
- Моя жизнь? - презрительно, с прорвавшейся злобой переспросил Мамаев. Моя жизнь! Подумайте лучше о своей жизни! А о себе я позабочусь сам! Хватит болтать! Вы продаете бумаги или не продаете?
Похоже, моя миротворческая миссия провалилась. Мамаев пер как танк. И никакой возможности остановить его я не видел.
- Вы все-таки хотите купить?
- Да, черт возьми, хочу!
- Не делай этого, Петрович, пожалеешь! - хмуро предупредил Тюрин. - Крупно пожалеешь!
- Ты! Угрожаешь?! - вскинулся Мамаево - Ты мне угрожаешь?!
- А что мне остается? Слова до тебя не доходят. Да, твою мать, угрожаю!
- Как приятно видеть такую преданность сотрудника своему шефу, прокомментировал Артист. - Господин Тюрин, позвольте пожать вашу честную руку!
Он поднялся с диванчика, торжественно пожал руку недоумевающему начальнику службы безопасности, что-то сказал ему на ухо и широко улыбнулся Мамаеву:
- Поздравляю, вы умеете подбирать кадры!
- Могу я продолжить? - спросил Мамаев.
- Да делай что хочешь! - махнул рукой Тюрин.
- Спасибо. Я спросил вас, господин Пастухов, куда перевести деньги.
- Вы приняли решение?
- Принял! Вы получите свои двадцать тысяч баксов!
Тюрин был прав, слова до него не доходили. Он был устремлен к цели, видел ее в том, чтобы получить бумаги и с их помощью решить свою проблему самым простым, как казалось ему, способом. Он лез в расставленную Буровым ловушку с тупым упорством ночной совки, летящей на гибельный для нее свет.
Доводы на него не действовали. Может, подействует наглость?
- Двадцать тысяч было три дня назад, - заявил я.
- Сколько сегодня?
- Шестьдесят.
- Шестьдесят тысяч долларов?
- Да, господин Мамаев, шестьдесят тысяч долларов.
Тюрин захохотал:
- Плати, Петрович, быстро плати! А то сейчас будет сто!
- Вы быстро учитесь, господин Пастухов, - заметил Мамаев, метнув на Тюрина ледяной взгляд.
- У меня хорошие учителя.
- Думаете, взяли меня за горло? Загнали в угол?
- Мы? Вас? Господин Мамаев, мы вас знать не знали и не хотели бы знать никогда. Вы сами загоняете себя в угол. И делаете это с упорством, достойным лучшего применения. Я не навязываю вам эти бумаги. Я сказал и готов повторить: они вам не помогут.