Правительство Екатерины II проводило довольно путаную политику в отношении польских евреев, оказавшихся под властью России. Главным намерением правительства, особенно когда речь шла о сравнительно малочисленном еврейском населении Белоруссии, была интеграция, направленная на то, чтобы включить евреев в существующие категории экономической жизни России, оставив им культурную и религиозную автономию. Достижению этой цели препятствовали различные факторы: в Белоруссии на местном уровне бытовали антиеврейские настроения; христиане с евреями соперничали в экономике. На территориях, захваченных после 1772 г., находились крупные еврейские общины, на которые русское правительство не распространило автоматически права, дарованные евреям Белоруссии. Консервативное еврейское общество пыталось сопротивляться ограничениям своей традиционной политической автономии и всячески их обходило. Это положение осложнялось еще и тем, что правительство непременно старалось загнать евреев в рамки уже существующих социальных категорий. К концу екатерининского правления власти, невзирая на собственную непоследовательность, проводили, в сущности, сразу две политические линии в отношении евреев. Следуя первой, они продолжали открыто провозглашать обещания уравнять евреев в правах перед законом с остальным населением. Вторая линия представляла собой прагматическую политику неравноправного подхода к евреям, если того требовали обстоятельства. Этой линии были свойственны уступки интересам влиятельных слоев христианского населения, будь то купцы или землевладельцы. Царствование Павла принесло два важных нововведения. Власти наконец-то предприняли серьезные усилия для того, чтобы получить некоторые познания о жизни евреев, и, отчасти вследствие этого, попытались выработать новые социальные категории, к которым можно было бы их отнести.
В начале павловского правления сохранялась прежняя двойственная политика, при которой порывы к интеграции сменялись или сопровождались дискриминационными запретами. При Павле сохранялось двойное налогообложение евреев [307], причем правительство уже больше не вступалось за них при нарушении избирательных прав. С другой стороны, павловская администрация обычно следила за тем, чтобы на евреев не возлагались дополнительные денежные обязательства. Было несколько случаев, когда центральное правительство строго предупреждало местные власти о необходимости обращаться с евреями согласно букве закона. В 1796 г. могилевскому и новгород-северскому губернаторам было ведено прекратить ограничения еврейских купцов в праве переезжать из одной губернии в другую. (В указе, впрочем, подчеркивалось, что мещане – как христиане, так и евреи – этим правом не располагали [308].) В 1797 г. губернатор Подолии получил приказ не высылать из Каменец-Подольска самовольно обосновавшихся там евреев, приписанных к мещанству, хотя, если точно следовать закону, то это надлежало бы сделать [309]. В 1800 г. Сенат, во исполнение воли самого Павла, постановил, что помещики не вправе судить и карать евреев, живущих в их владениях [310]. Характер этих постановлений свидетельствовал о желании поступать с евреями более взвешенно и справедливо.
Тем не менее отсутствие в распоряжении властей сколько-нибудь удовлетворительной информации о жизни евреев продолжало препятствовать эффективному управлению. Например, в царствование Павла губернатор Курляндии запросил у Сената указания по поводу политики в отношении местных евреев, которые издавна, хотя и незаконно, там жили. С них трудно было собирать налоги, так как они были чрезвычайно мобильны. В ответ Сенат потребовал у властей Курляндии всесторонние данные о жизни евреев, продемонстрировав полную неосведомленность центральных властей в этом вопросе.
Власти Курляндии представили Сенату доклад, полный негативных оценок евреев и их деятельности. В нем говорилось, что они не имеют законных прав селиться нигде, кроме окрестностей города Газенпорта (Хазенпот, Айзпуте), где они имели особые привилегии. (И это невзирая на то, что евреи фактически жили в Курляндии уже больше двухсот лет!) [311] Власти жаловались, что взимать налоги с евреев затруднительно из-за их склонности переселяться с места на место. Далее, они отрицали, что евреи приносят губернии экономическую выгоду, так как сосредоточены в мелкой торговле, в первую очередь, конечно, в торговле спиртным, а также занимаются сбытом подержанных товаров. Подобные занятия, гласил доклад, евреи избирают потому, что чураются честного ручного труда или работы в сельском хозяйстве [312].
Группа курляндских евреев, чьи имена остались неизвестными, откликнулась на этот доклад, послав петицию в сенатский Департамент государственных налогов. В ней, в первую очередь, высказывалось предложение создать общинную структуру для евреев Курляндии и возложить на нее ответственность за сбор налогов, разрешение мелких споров и исполнение законов еврейской общины. Таким образом, в петиции шла речь об учреждении кагалов там, где они никогда не существовали. Неясно, выражала ли эта петиция мнение всего курляндского еврейства, которое как единая группа было слишком аморфно и неорганизованно, чтобы стремиться к столь явным политическим целям. Далее, в петиции содержалась просьба предоставить курляндским евреям – купцам и мещанам – те же самые права, которыми пользовались их единоверцы в Белоруссии [313]. Все это позволяет предположить, что авторы петиции, вероятно, принадлежали именно к еврейским торговцам и ремесленникам Курляндии, которые очень выиграли бы от учреждения такой системы. Эта же самая социальная группа и возглавила кагалы, когда они были созданы в Курляндии. Так или иначе, петиция служит еще одним подтверждением развития навыков политической жизни у евреев Российской империи.
Сенат ответил разрешением создавать кагалы в Курляндии, предусмотрев при этом, что юрисдикция общин будет распространяться только на религиозные дела. Как и в Белоруссии, евреев здесь причислили к городскому сословию. Им было ведено записаться в городские реестры, благодаря чему они поступили в ведение городских административных и судебных органов, одновременно получив разрешение участвовать в сословных выборах. Как и в Белоруссии в 1785 г… Сенат остановил выселение курляндских евреев, нелегально проживавших в сельской местности, и им разрешили получать паспорта для «временного» поселения за пределами городов. Но курляндские евреи приобрели не только права, сходные с теми, которыми обладали их собратья в Белоруссии, но и те же самые ограничения. На них возложили двойную ставку налога, а если они хотели покинуть страну, с них взимался двойной налог за три года. Было сделано одно особое исключение: те, кто мог доказать, что не в силах заплатить такую сумму, получали разрешение выехать бесплатно [314]. На будущий год это освобождение было отменено, когда правительство лучше осознало, какую выгоду для экономики страны можно получать с евреев, даже с бедных. Этот эпизод с Курляндией показывает, что власть, в лице Сената, все еще пыталась подходить ко всем евреям империи одинаково, намеренно игнорируя региональные различия в культурной и хозяйственной жизни еврейских сообществ, или поступала так именно вследствие неосведомленности о таких различиях.
Новоявленный интерес Сената к евреям не ограничивался Курляндией и распространялся также на общины Белоруссии и Польши. Следует отметить, что Сенат при этом не проявил излишней инициативы. Вернуться к «еврейскому вопросу» ему пришлось в рамках решения более широкого и сложного «крестьянского вопроса», существовавшего в тех районах, где разрешалось жить и евреям.
Закат Речи Посполитой был отмечен хаосом, охватившим, наряду со всей страной, и белорусские провинции. По всей стране шли военные действия, перемещались большие массы войск, разоряя крестьянство, которое и без того издавна терпело жестокое угнетение со стороны помещиков. Эти факторы, в соединении с примитивной техникой обработки неплодородных земель, приводили на протяжении всего XVIII в. к чередованию кратких периодов относительного благополучия с временами всеобщего обнищания. Большинство современников отмечало, что на их памяти в основном преобладали периоды экономического спада [315]. На последнее десятилетие XVIII в. пришелся особенно глубокий упадок сельского хозяйства. Страна разорилась из-за военных операций, связанных с двумя последними разделами. К этим несчастьям в 1795 г. прибавился падеж скота, и крестьянство обнищало еще сильнее [316]. В 1797 г. в некоторых районах начался голод, и в мае того же года Павел I приказал минскому губернатору Захару Карнееву собрать предводителей дворянства – так называемых маршалов, чтобы разобраться, в чем причины голода и как с ним справиться. Первый доклад комиссии Карнеев направил императору 13 июля 1797 г.