Кроме этих трех убийств, подтвердились еще четыре. Он охотно показывал места преступлений, иногда незначительно ошибаясь в пределах нескольких метров. В деталях, с подробностями рассказывал, как убивал. Преступления эти были из разряда висяков - нераскрытые. Вместе с таким же бомжем два года назад он убил и изнасиловал на квартире 20-летнюю девушку в Подольске. (Сейчас личность бомжа установлена.) Кроме других вещей, они выгребли все продукты из холодильника, почему первой версией было, что преступление совершили солдаты из неподалеку расположенной части. Как потом рассказал Ведюхин, с девушкой они познакомились совершенно случайно. У нее захлопнулась дверь квартиры, и она опрометчиво попросила помочь первых попавшихся. Бомжам это труда не стоило, они без слов поняли друг друга, когда открыли двери. А девушке эта "услуга" стоила жизни.
Еще одну женщину - бродяжку - Ведюхин задушил три года назад в поселке Быковка на мосту. Просто так. Личность ее до сих пор не установлена. Два дня он с ней пил водку, а потом она что-то не так сказала. За давностью Ведюхин вспомнить не смог.
15 апреля 1997 года в кювете, около дороги второго бетонного кольца, недалеко от садоводческого товарищества "Родина", был обнаружен труп неизвестного мужчины примерно сорокалетнего возраста. По всем признакам он тоже бомжевал, побирался на дороге. И на свою беду вторгся в зону жизненных интересов Ведюхина и посмел сказать что-то грубое в его адрес.
Еще одно место прошлогоднего убийства подследственный показал, ошибившись на пару сотен шагов. Прежде Ведюхин не знал эти места и потому иногда плохо ориентировался.
Жизнь бомжа полна неожиданностей и случайностей. Бомжи легко сходятся с себе подобными и так же легко расстаются. С такой же легкостью они уничтожают чужую жизнь, не испытывая угрызений совести, отправляя по пьянке на тот свет собутыльников, сожителей или сожительниц. У них убогая мораль, такая же нищенская, как их существование, но есть и свои законы и правила. Жизнь бомжа - это цепь приключений и скитаний. Бомж Вася (назовем его так) слонялся по жизни в поисках своего бомжатского счастья. Но не найдя, решил податься в родную Молдову. Шел лесами, полями. Где в деревне переночует, где - на природе. И, наверное, нюх вывел его на хижину Ведюхина. Культурно постучавшись, он попросил хозяина пустить его к очагу. Миша милостиво разрешил. На дворе накрапывал дождик, вид пришельца был жалким и несчастным. "Давай вместе поживем!" - предложил молдаванин. Ведюхин согласился. Так они жили пару дней. В то роковое утро хозяин пошел на промысел - на свалку, на которую должны были подвезти свежий мусор и отходы. А Васе наказал, чтобы тот прибрался и приготовил поесть. Вернувшись, Ведюхин увидел, что в доме по-прежнему беспорядок, чего он страшно не терпел. Но больше всего хозяина разъярило и потрясло до глубины его души, что молдаванин сидел на пеньке и преспокойненько пожирал его лапшу из неприкосновенного запаса. Осерчал Ведюхин, схватил топор и тюкнул Васю по голове. Тот завалился, выронив ложку. Труп Ведюхин утащил за ноги и зарыл неподалеку от хижины.
Он понимал, что рано или поздно милиция доберется до него. И в лесу Можайского района соорудил еще одну хижину - конспиративную. В минуту откровенного разговора со Смирновым Ведюхин похвастал: "Если б я успел уйти в ту землянку, то вы бы меня никогда не нашли".
А пока перед следствием стоит много вопросов. И прежде всего, какое реальное число жертв на счету Ведюхина? Какие страшные подробности вскроются в жизни человека, который ушел в лес, чтобы мстить людям?
СУД ЛИНЧА НАД ИРКУТСКИМ ПОДРОСТКОМ
Алика Гогуряна хорошо знали в микрорайоне возле главного парка в Иркутске. В свои шестнадцать лет он сделал классную карьеру: из сопливой уличной шпаны перешел в компанию серьезных пацанов. Пацаны "гоп-стопом" не занимались, держали на привязи киоски, палатки, в общем, по примеру лучшего друга русского народа хана Батыя получали регулярную дань. Алик был в компании самый молодой, но и самый прикольный. Небольшого росточка, пятьдесят с копейками килограммов, всегда под нищету работал. Надо, к слову, "точку пробить". Постучится, пачечку попкорна попросит. Его сразу в легкую посылают. Тут он и в кураж: "Сейчас ты мне грузовик этого дерьма привезешь!" Жлоб, конечно, устало выходил из палатки, швырял юного нахала в мокрый снег. И вот тут на "мизансцену" выходят самопередвигающиеся шкафы с пистолетами. После чего Алику разрешали идти домой, а между деловыми людьми происходил заинтересованный разговор.
За эти дела и за преданность Алик получал деньги где-то раза в три большие, чем получала на заводе его матушка. Иногда он с легкой руки делился, но это было не часто: молодость жадна. Говорил матери, что устроился охранником в совместное американо-российское предприятие.
Школу он забросил, когда понял, что аттестат зрелости может купить в любое время. Так ему сказал Анзор - авторитет, который со смешком кидал ему пачку мелких купюр в конце каждого месяца. Но это были хорошие деньги. И все телкиметелки из соседнего ПТУ с удовольствием принимали его приглашения на дискотеку или в бар. Алик платил, не считая денег.
Но однажды Анзор сказал: "Ты девке в киоске два зуба выбил? И все бабки снял. Так? Тебя вычислили. Заявление в ментовке лежит. А это бандитизм. Так что рви когти!"
Алик побежал домой, возле подъезда долго стоял, смотрел, нет ли милицейской засады. На цыпочках прошел домой, коротко нажал на кнопку звонка, ушел в тень коридора. Открыла мать. "Кто дома?" - спросил он. "Никого", - оторопело ответила мама. "На меня наезжают!" - сказал Алик и отвернулся, чтобы мать не видела нахлынувшую слезу. "Как наезжают?" - не поняла мать. "Преступники! Кто-то сказал им, что я получаю много денег, и они сказали, чтоб я шустро принес им тысячу долларов".
Мама встала, отбросила седую прядь со лба. Подошла к окну.
"Ты что-то недоговариваешь, Алик..."
"Мама, клянусь твоим здоровьем, все так сказал, как было".
"Надо обратиться в милицию".
"Мама, о чем ты! Они скажут: эй, черные, разбирайтесь сами!"
Мать долго молчала, потом сказала: "Ты должен уехать. Поедешь к своему дяде Ашоту. Брат твоего отца должен тебя принять. Поживешь у него, а потом видно будет". Мать русская, с отцом Алика уже давно развелась. От него осталась только фамилия Гогурян и смутные воспоминания.
Мать взяла дорожную сумку, бросилась собирать вещи, продукты на дорогу. В целлофановый пакет положила банку брусничного и банку малинового варенья - в подарок родственникам.
По рыхлому снегу они прошли к остановке, сели на троллейбус, доехали до вокзала. И вовремя: через десять минут после их ухода в дверь квартиры уже настойчиво звонил участковый с двумя сержантами. Пришли они еще через час, долго и безрезультатно звонили.
Мать на последние деньги купила сыну билет до Волгограда, дала еще три сотни на дорогу до Тбилиси, поцеловала на прощание холодные щеки сына, с ужасом не увидев - ощутив мертвенную бледность Алика. "Все о'кей, мама! - сказал небрежно сын. - Как бы не сдохнуть там от тоски!" - "Что ты говоришь такое, Алик! Молчал бы! Изорвал мое сердце. Я Ашоту телеграмму пошлю, а ты вот записку от меня передай. И смотри не влезай ни в какие истории. Я ведь знаю, что ни в какой фирме ты не работал. А друзья твои до тюрьмы доведут!"
Алик вошел в вагон, сел на плацкартную койку, напротив сидела женщина с младенцем. Она достала из объемной сумки бутылочку с соской, дала ребенку. Тот сразу схватил крошечными ручонками, жадно присосался. Алик поморщился: плотоядное чмоканье его раздражало. Поезд тронулся, но он даже не выглянул в окно, хотя знал, что мать стоит и мерзнет на перроне. Его раздражала эта опека.
В Тбилиси он добрался на пятые сутки. На автовокзале купил билет до Ахалкалаки. Именно в этом дальнем городке у границы с Турцией жил с семьей его "любимейший" дядя Ашот, которого Алик никогда в жизни не видел, и если бы не обстоятельства, то никогда бы не увидел. Ему тысячу лет не нужны были эти многочисленные тетушки и дядюшки с сопливым потомством.
Алик довольно быстро нашел дом Ашота Гогуряна: люди подсказали. Дядюшка, тетушка Ася, двоюродный брат Суренчик очень обрадовались его приезду, и у него даже посветлело на душе.