266
Письмо пятнадцатое
и в главных его покоях принимали всех, кто пожелал засвидетельствовать им свое почтение, а затем, около одиннадцати часов, показались на одном из балконов дворца, перед которым принялись совершать весьма живописные упражнения на восхитительных азиатских лошадях солдаты черкесской гвардии. Отменно наряженное, войско это своею красотой довершает военную пышность русского двора, каковой, невзирая на все свои усилия и притязания, по-прежнему остается и долго еще пребудет не столько европейским, сколько восточным. Ближе к полудню, чувствуя, что любопытство мое иссякло, и не обладая для восполнения физических сил тем всемогущим подспорьем, каким является придворное честолюбие, совершающее здесь столько чудес, я улегся в постель и только теперь встал, дабы завершить свой рассказ.
Я рассчитываю остаток дня провести здесь, пока не рассеется толпа; впрочем, в Петергофе меня удерживает надежда получить одно удовольствие, которому я придаю большое значение.
Завтра, если будет время, я поведаю вам, чем увенчались мои интриги. ПИСЬМО
ШЕСТНАДЦАТОЕ Коттедж в Петергофе. -- Неожиданность. -- Императрица. -- Ее утреннее платье. -- Ее обхождение, выражение лица, беседа с нею. -- Наследник престола. -- Доброта его. -Вопрос, повергший меня в замешательство. -- Как отвечает на него вместо меня великий князь. -- Молчание императрицы; его истолкование. -- Внутреннее убранство коттеджа.
-- Полное отсутствие предметов искусства. -- Семейные пристрастия. -- Стеснительная робость. -- Великий князь в роли чичероне. -- Изысканная учтивость. -- Что такое робость. -- В наш век люди от нее избавлены. -- Высшая степень гостеприимства. -Немая сиена. -- Рабочий кабинет императора.-- Маленький телеграф.-- Дворец в Ораниенбауме.-- Грустные воспоминания.-- Маленький замок Петра III, то, что от него осталось.-- Как здесь всеми силами скрывают правду. -- Преимущества людей темных над великими. -- Цитата из Рюльера. -- Парковые беседки. -- Воспоминания а Екатерине П. -Лагерь в Красном Селе. -- Возвращение в Петербург. -- Ребяческие выдумки. Петербург, 27 июля 1839 года
В свое время я беспрестанно упрашивал госпожу *** помочь мне осмотреть коттедж * императора и императрицы. Это маленький домик, который они построили в новом готическом стиле, по английской моде. Находится он посреди великолепного петергофского парка. "Нет ничего труднее, чем попасть в коттедж, когда Их Величества находятся там,-- отвечала мне госпожа***,-- в их отсутствие не было бы ничего легче. Но я все-таки попробую". Я задержался в Петергофе, ожидая с нетерпением ответа от госпожи ***, но не слишком надеясь на успех. Наконец вчера рано утром получаю от нее коротенькую записку следующего содержания: "Будьте у меня без четверти одиннадцать. В виде особой милости мне было дозволено показать вам коттедж в тот час, когда император вместе с императрицей отправляются на прогулку, то есть ровно в одиннадцать. Их точность вам известна". Опаздывать на свидание я не собирался. Госпожа *** живет в премилом дворце, расположенном в одном из уголков парка. Она . * Английская хижина,
268
Письмо шестнадцатое
сопровождает императрицу повсюду, однако селится по возможности отдельно, хоть и совсем рядом с различными резиденциями императрицы. Я был у нее в половине одиннадцатого. Без четверти одиннадцать мы садимся в запряженную четверней карету, быстро едем через парк и без нескольких минут одиннадцать подъезжаем к дверям коттеджа.
Это самый настоящий английский дом, стоящий среди цветов и в сени деревьев; построен он по образцу тех прелестнейших жилищ, какие можно видеть под Лондоном, в Туикнеме, на берегу Темзы. Не успели мы миновать небольшую переднюю, к которой ведут несколько ступеней, и, задержавшись на несколько минут, осмотреть салон, где обстановка показалась мне, пожалуй, излишне изысканной в сравнении с домом в целом, как к нам подошел камердинер во фраке и шепнул несколько слов на ухо госпоже ***, которая, как мне показалось, удивилась.
-- Что случилось? -- спросил я, когда слуга удалился.
-- Императрица возвращается обратно.
-- Какая досада! -- воскликнул я. -- Я не успею ничего увидеть!
-- Возможно; выходите через эту террасу, спускайтесь в сад и ждите меня у входа.
Не прошло и двух минут, как я увидел императрицу, которая в одиночестве поспешно спускалась с крыльца, направляясь ко мне. Ее высокая, тонкая фигура как-то по-особому изящна; походка у нее живая, легкая и одновременно благородная; некоторые ее жесты, позы, повороты головы поистине незабываемы. Она была в белом;
лицо ее, обрамленное белым капотом, казалось отдохнувшим; глаза излучали печаль, кротость и покой; изящно приподнятая вуаль окаймляла ее лицо; прозрачный шарф, красивыми складками ложащийся на плечи, дополнял этот изысканнейший утренний наряд. Никогда еще она не являлась передо мною столь привлекательной:
от облика ее мрачные предчувствия, посетившие меня на балу, совершенно рассеялись, императрица показалась мне воскресшей, и я ощутил то успокоение, какое приходит к нам утром после бурной ночи. Должно быть, Ее Величество крепче меня, подумал я, раз после позавчерашнего празднества, вчерашнего смотра и приема поднялась сегодня утром с постели такой ослепительной, какой я вижу ее теперь.
-- Я знала, что вы здесь, и потому сократила прогулку,-- произнесла она.
-- Ах, Ваше Величество! мог ли я надеяться на такую доброту?
---- Я ничего не сказала о своих планах госпоже ***, и она только что выговаривала мне за то, что я застала вас врасплох; она полагает, что я помешаю вам осматривать дом. Значит, вы хотите попасть сюда, чтобы проникнуть в наши тайны?
- Мне бы очень этого хотелось. Ваше Величество; проникая а 69
Астольф де Кюстин Россия в 1839 году
в мысли людей, умеющих сделать столь безошибочный выбор между пышностью и изяществом, нельзя не оказаться в выигрыше.
-- Петергофская жизнь для меня невыносима, и я попросила государя выстроить какую-нибудь хижину, где глаза могли бы отдыхать от всей этой массивной позолоты. В этом доме я счастлива, как нигде больше; но теперь, когда одна из дочерей замужем, а сыновья учатся, он стал слишком велик для нас. Я молча улыбнулся; я был во власти ее обаяния; мне почудилось, что чувства этой женщины, столь непохожей на ту, в чью честь задан был накануне роскошный праздник, сходны с моими собственными; подобно мне, она ощутила усталость и пустоту, говорил я себе, она осудила лживый блеск всего этого возникшего по приказу великолепия и теперь тоже сознает, что заслуживает лучшей участи. Я сравнивал цветы, окружавшие коттедж, с люстрами во дворце, ясное утреннее солнце с огнями ночных торжеств, тишину сладостного убежища с дворцовым столпотворением, празднество природы с празднеством придворным, женщину с императрицей и восхищался тем, с каким вкусом и умом государыня эта сумела бежать тягот показной жизни, окружив себя всем, что составляет притягательность жизни уединенной. То было какое-то новое для меня волшебство, и его возвышенный характер занимал мое воображение куда сильнее, нежели магия власти и величия.