Предсказание Федора Тютчева
Серьезный системный анализ, которого требует нынешний этап мирового развития, отвечает давней традиции российской дипломатии. В частности, Ф.И. Тютчев в свое время предупреждал о бедствиях, с которыми будет сопряжено объединение Германии как Большой Пруссии. Он также продемонстрировал образец глубокого философского анализа проблем в отношениях Россия – Запад с пророчествами, которые сбылись или сбываются. Он вывел следующую формулу конечности раздельного существования Европы: «Самим фактом своего существования Россия отрицает будущее Запада». Тогда это трудно было понять, но сейчас с этим приходится считаться даже нашим западным партнерам – иначе трудно объяснить их упорство, на уровне инстинктов и вопреки собственным интересам, в проведении политики сдерживания России.
Необходимо помнить, что после Крымской войны и объединения Германии Россия практически утеряла способность оказывать решающее влияние на европейские дела. В итоге мы оказались в роли ведомых и нам пришлось разделить общую трагедию Первой мировой войны, ставшей результатом не только системного кризиса западного общества, но и наследия Франко-прусской войны, приведшей к оккупации одной ведущей европейской державой территории другой, и англо-германских противоречий. Та война лишила нас столыпинских «двадцати лет без войны», необходимых для эволюционной трансформации России. Не Советскому Союзу отвечать за пороки Версальской системы и нежелание западных стран гарантировать восточные границы Германии. Отсюда видно, сколь трагичны могут быть последствия недостаточной роли России в европейских и мировых делах для наших собственных интересов, а также интересов Европы и всего мира.
Сейчас, в новых условиях и с качественно новых позиций уверенности в собственных силах, Россия может и должна проводить полноценную политику в Европе и мире по всему спектру актуальных проблем. А это означает в том числе полноценное участие в переустройстве архитектуры европейской безопасности в соответствии с требованиями нашего времени. Мы слишком дорого заплатили за то, что нас не было за «главным столом» европейской политики ни в конце XIX века, ни в начале XX. Если опыт и учит чему-то в данном отношении, то только тому, что в Европе не может быть альтернативы подлинно коллективной системе безопасности. Это тот необходимый минимум, без которого не будет взаимного доверия, а оно требуется для решения множества других проблем Европы и всего мира.
Прагматичная дипломатия
По большому счету речь идет о прагматичной и многовекторной/многосторонней дипломатии, которая учитывала бы реальные интересы страны и необходимость участия в многообразных альянсах по интересам с открытой геометрией. О возросшем значении внешнеполитической работы говорит и необходимость выявлять как новые угрозы и вызовы, так и новые возможности, что существенно необходимо, дабы с большей уверенностью осуществлялось стратегическое планирование развития страны во всех аспектах, включая военное строительство. К тому же все говорит о том, что нынешний трансформационный момент, начавшийся с падения Берлинской стены в 1989 г., входит в эндшпиль: процессы ускоряются, захватывая практически все сферы мирового и национального развития. Хотя новая картина мира определяется только по итогам глобального кризиса, многое можно и нужно предвидеть и предполагать уже сейчас. Такая аналитика дает явные конкурентные преимущества, имеющие и вполне конкретное материальное исчисление.
Достаточно сказать, что многие успехи нашей внешней политики последнего времени, которые обеспечивались внешнеполитической самостоятельностью страны, стали во многом следствием верного понимания перспективных тенденций современного мирового развития, того, что реально, а что уже не работает, что отжило свое и продолжает существовать лишь в сознании западных элит, оказавшихся неспособными, если не ходить далеко за примерами, интеллектуально подготовить переход от холодной войны к миру XXI века.
Образ желаемой современности
Дмитрий Ефременко
Советский Союз еще был жив, хотя и дышал на ладан, когда торжествующая победу в холодной войне Америка начала гонку триумфалистских манифестов. В одних декларировалась историческая необратимость американоцентричного миропорядка; авторы других были более осторожны, как, например, Чарльз Краутхаммер, который ограничил временной горизонт глобального доминирования США тремя-четырьмя десятилетиями. Но едва миновала половина этого срока, как аналитики и обозреватели принялись соревноваться, делая заявления с обратным знаком.