Поздно вечером 24 октября П.А. Пальчинский (почти два месяца пребывавший в должности помощника по гражданской части военного генерал-губернатора Петрограда), по его признанию, вел «теоретический спор» с С.Н. Третьяковым, А.М. Никитиным и А.И. Коноваловым по вопросу о том, «кто губит революцию». Днем позже Пальчинский, став начальником обороны Зимнего дворца, констатировал «беспомощность» и «безнадежность настроений» у военных руководителей (особенно Багратуни), отсутствие планов обороны, общий «кавардак», «растерянность и вялость офицеров и отсутствие настроения у юнкеров»{2955}.
Тем временем В.И. Ленин отправился с конспиративной квартиры в Смольный. Его неожиданное появление там в некоторой степени предопределило исход событий. Он потребовал от представителей ВРК скорейшего захвата телеграфа, телефона, мостов и вокзалов. Эти призывы носили скорее символичный характер, но все же к Зимнему дворцу стягивались вооруженные войска. Наконец, в 10 часов утра 25 октября ВРК выпустил знаменитое обращение «К гражданам России». В нем утверждалось, что «Временное правительство низложено», а государственная власть «перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона»{2956}. Мнения самих рабочих и солдат, впрочем, никто не спрашивал.
Казалось, противники большевиков лишь наблюдают за развитием событий. Командующий Петроградским военным округом Г.П. Полковников через четверть часа после появления обращения ВРК сообщал командующему Северным фронтом Черемисову, что «положение в столице угрожающее», «уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты». Он пояснил, что «юнкера сдают караулы без сопротивления, казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из казарм не выступили». Ему казалось, что Временное правительство лишь «подвергается опасности полностью потерять власть». Примерно в это же время генерал для поручений при Керенском Б.А. Левицкий докладывал, что «части, находящиеся в Зимнем дворце, только формально охраняют его, так как активно решили не выступать»{2957}.
Среди защитников Зимнего дворца можно выделить несколько численно неравноценных групп: ударники, казаки, женщины-ударницы, юнкера. Однако никто не хотел воевать, стрелять пришлось лишь тем, кому не удалось вовремя выбраться из дворца. Из орудий на Дворцовой площади велась только одиночная холостая стрельба — этого хватало на то, чтобы временно рассеять, но тем самым и основательно раздразнить толпы «восставших»{2958}. В сущности, защищать Временное правительство оказалось некому — недоучившиеся военные инженеры и врачи, а также оставшиеся без орудий артиллеристы могли оказать сопротивление только от отчаяния и безвыходности. Им оставалось надеяться на прибытие войск с фронта. Между тем военные власти бессистемно и с запозданием реагировали на просьбы о присылке войск в центр страны. Находящийся неподалеку штаб Петроградского военного округа был переполнен праздношатающимися, включая всевозможных «авантюристов, ораторов, агитаторов», и напоминал «митинговый клуб»{2959}.
Впрочем, в чисто военном отношении «штурмующие» были подготовлены не лучше оборонявшихся. Многими двигало желание расправиться с «жидом» Керенским и заодно прихватить что-нибудь для себя в царских покоях. К тому же пребывание внутри помещения казалось им более привлекательным, нежели сидение у костров или непонятные перемещения по улицам на холодном петроградском ветру.
Создается впечатление, что руководители противостоящих лагерей действовали почти вслепую, но при этом за антибольшевистскими силами стояла слабеющая инерция слепой репрессивной машины, а за их противниками — энергия растущего хаоса. Руководство железными дорогами фактически перешло к Викжелю, который полагал, что, препятствуя продвижению войск в столицу, он спасает страну от гражданской войны.
Масса делегатов II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов (1140 человек, включая «гостей») представляла собой нечто более чем странное. На нем были делегаты лишь от трети существовавших Советов. Представительство оказалось более чем произвольным: активно прибывали солдаты-большевики, рабочих оказалось вдвое меньше. Именно за счет делегатов от армии и флота большевистская фракция смогла увеличить свое общее представительство{2960}. «Инородцев» было не менее 280, преобладали евреи и латыши. Большинство из них упорно пыталось противостоять большевикам{2961}.