Сами большевики вряд ли ожидали того эффекта, который произвел Декрет о земле. В Гжатском уезде Смоленской губернии даже на выборах в уездное земство побеждали большевики. В Духовщинском уезде той же губернии к началу декабря декрет был осуществлен в 25 имениях. Но, как сообщил большевик К.И. Радивилин, он был проведен «неправильно, неорганизованно, и нередки случаи убийств, диких насилий над личностью, даже над ничем не повинной интеллигенцией»{2993}.
Опасаясь контрреволюции, большевики объявили кадетов «врагами народа», затем пригрозили карательными мерами «пособникам буржуазии». 4 ноября после выступления В.И. Ленина на заседании ВЦИК по вопросу о политике правительства, представители меньшевиков-интернационалистов, левых эсеров и умеренных большевиков задали вопрос в связи с практикой издания СНК декретов без согласования с ВЦИК Советов. По информации эсеровской газеты, Ленин ответил, что «теперь не время отчитываться перед Советами, но время действовать». Более того, добавил, что «если Петроградский Совет начнет мутить массу, он, Ленин, не остановится даже перед тем, чтобы расстрелять Совет»{2994}. Естественно, большевики изложили выступление Ленина в ином виде{2995}. Как бы то ни было, большевики нуждались в «своих» Советах, а потому на местах они с легкостью заменяли «соглашательские» Советы собственными ревкомами.
Поборники демократии все еще пребывали в надежде на «чудо» демократического выбора. «Мы до конца не понимали, что всякое небольшевистское Учредительное собрание абсолютно обречено, у нас еще оставался “предрассудок”, что вот это “мистическое” Учредительное собрание соберется и что-то такое сделает властное и решительное, — признавал гимназист-кадет. — Нам совсем не было известно тогда, что на верхах партии (кадетской. — В. Б.) смотрели на всю эту трагикомедию совершенно безнадежно»{2996}.
В конце года в Москве, где, несмотря на недавние бои, большевики вели себя «мягче», на одном из собраний либералы «поставили вопрос о мире с немцами». «К счастью, среди присутствующих все признали, что никакие, самые осторожные переговоры с немцами недопустимы, — отмечала Тыркова. — Но и союзников экономически побаиваются, особенно американцев. Хотят выяснить кое-что вместе с торг[ово]-пром[ышленными] кругами». Былые «властители дум» чувствовали себя не у дел. Известный «веховец» М.О. Гершензон заговорил о том, что «большевизм есть выпрямление народной души». А Д.И. Шаховской в начале февраля 1918 г. успокаивал себя тем, что «большевики полезны, потому что борются с казенщиной, с мечтательностью, с барством». Он предлагал сначала «усвоить правду большевиков», а потом «активно бороться с ними»{2997}.
2. Демократическая общественность и разгон Учредительного собрания
(В.П. Булдаков, Т.Г. Леонтьева)
Развязку политической борьбы за российскую конституанту косвенно подтолкнула контрреволюция, начавшаяся концентрироваться на юге России. 27 декабря 1917 г. появилась декларация Штаба Добровольческой армии, где идея Учредительного собрания вроде бы поддерживалась. (На деле для лидеров добровольцев конституанта, «с ходу запевшая Интернационал», была в принципе неприемлема{2998}.) Как бы то ни было, большевики получили подобие формального основания утверждать, что вокруг Учредительного собрания группируется «вся контрреволюция». Крайние силы одинаково не верили в Учредительное собрание, но срединная масса была довольно решительно настроена на его поддержку.