У меня передъ революціей не было ни фабрикъ, ни заводовъ, ни имѣній, ни капиталовъ. Я не потерялъ ничего такого, что можно было бы вернуть, какъ, допустимъ, въ случаѣ переворота, можно было бы вернуть домъ. Но я потерялъ 17 лѣтъ жизни, которые безвозвратно и безсмысленно были ухлопаны въ этотъ сумасшедшій домъ совѣтскихъ принудительныхъ работъ во имя міровой революціи, въ жульничество, которое диктовалось то голодомъ, то чрезвычайкой, то профсоюзомъ — а профсоюзъ иногда не многимъ лучше чрезвычайки. И, конечно, даже этими семнадцатью годами я еще дешево отдѣлался. Десятки милліоновъ заплатили всѣми годами своей жизни, всей своей жизнью...
Временами появлялась надежда на то, что на россійскихъ просторахъ, удобренныхъ милліонами труповъ, обогащенныхъ годами нечеловѣческаго труда и нечеловѣческой плюшкинской экономіи, взойдутъ, наконецъ, ростки какой-то человѣческой жизни. Эти надежды появлялись до тѣхъ поръ, пока я не понялъ съ предѣльной ясностью — все это для міровой революціи, но не для страны.
Семнадцать лѣтъ накапливалось великое отвращенье. И оно росло по мѣрѣ того, какъ росъ и совершенствовался аппаратъ давленія. Онъ уже не работалъ, какъ паровой молотъ, дробящими и слышными на весь міръ ударами. Онъ работалъ, какъ гидравлическій прессъ, сжимая неслышно и сжимая на каждомъ шагу, постепенно охватывая этимъ давленіемъ абсолютно всѣ стороны жизни...
Когда у васъ подъ угрозой револьвера требуютъ штаны — это еще терпимо. Но когда отъ васъ подъ угрозой того же револьвера требуютъ, кромѣ штановъ, еще и энтузіазма, — жить становится вовсе невмоготу, захлестываетъ отвращеніе.
Вотъ это отвращеніе толкнуло насъ къ финской границѣ.
ТЕХНИЧЕСКАЯ ОШИБКА
Долгое время надъ нашими попытками побѣга висѣло нѣчто вродѣ фатума, рока, невезенья — называйте, какъ хотите. Первая попытка была сдѣлана осенью 1932 года. Все было подготовлено очень неплохо, включая и развѣдку мѣстности. Я предварительно поѣхалъ въ Карелію, вооруженный, само собою разумѣется, соотвѣтствующими документами, и выяснилъ тамъ приблизительно все, что мнѣ нужно было. Но благодаря нѣкоторымъ чисто семейнымъ обстоятельствамъ, мы не смогли выѣхать раньше конца сентября — время для Кареліи совсѣмъ не подходящее, и передъ нами всталъ вопросъ: не лучше ли отложить все это предпріятіе до слѣдующаго года.
Я справился въ московскомъ бюро погоды — изъ его сводокъ явствовало, что весь августъ и сентябрь въ Кареліи стояла исключительно сухая погода, не было ни одного дождя. Слѣдовательно, угроза со стороны карельскихъ болотъ отпадала, и мы двинулись.
Московское бюро погоды оказалось, какъ въ сущности слѣдовало предполагать заранѣе, совѣтскимъ бюро погоды. Въ августѣ и сентябрѣ въ Кареліи шли непрерывные дожди. Болота оказались совершенно непроходимыми. Мы четверо сутокъ вязли и тонули въ нихъ и съ великимъ трудомъ и рискомъ выбирались обратно. Побѣгъ былъ отложенъ на іюнь 1933 г.
8 іюня 1933 года, рано утромъ, моя belle-soeur Ирина поѣхала въ Москву получать уже заказанные билеты. Но Юра, проснувшись, заявилъ, что у него какія-то боли въ животѣ. Борисъ ощупалъ Юру, и оказалось что-то похожее на аппендицитъ. Борисъ поѣхалъ въ Москву "отмѣнять билеты", я вызвалъ еще двухъ врачей, и къ полудню всѣ сомнѣнія разсѣялись: аппендицитъ. Везти сына въ Москву, въ больницу, на операцію по жуткимъ подмосковнымъ ухабамъ я не рискнулъ. Предстояло выждать конца припадка и потомъ дѣлать операцію. Но во всякомъ случаѣ побѣгъ былъ сорванъ второй разъ. Вся подготовка, такая сложная и такая опасная — продовольствіе, документы, оружіе и пр. — все было сорвано. Психологически это былъ жестокій ударъ, совершенно непредвидѣнный и неожиданный ударъ, свалившійся, такъ сказать, совсѣмъ непосредственно отъ судьбы. Точно кирпичъ на голову...
Побѣгъ былъ отложенъ на начало сентября — ближайшій срокъ поправки Юры послѣ операціи.
Настроеніе было подавленное. Трудно было идти на такой огромный рискъ, имѣя позади двѣ такъ хорошо подготовленныя и все же сорвавшіяся попытки. Трудно было потому, что откуда-то изъ подсознанія безформенной, но давящей тѣнью выползало смутное предчувствіе, суевѣрный страхъ передъ новымъ ударомъ, ударомъ неизвѣстно съ какой стороны.